Александр Дав - Эффект Бандерлогов

После представления Егора и Толяна членам подпольной организации «Возрождение» статус организации вырос… особенно в глазах её руководства.

Раньше, до появления боевого отряда, они были просто кучка, а точнее, горстка болтунов, а теперь – настоящий боевой потенциал в руках… А вот тут была загвоздка. Бывший мэр, бывший замминистра и бывший работник ЖКХ до конца не определились – в чьих руках находится их организация. Все в душе надеялись на успешное завершение авантюры. Либо они получат приличные деньги и тут же с ними смоются, либо – не дождавшись таковых – отправятся «куда следует», дабы со всей чистотой души истинного патриота раскрыть тайный заговор, участником которого каждый стал «исключительно из соображений внедрения в преступную среду с дальнейшим её подрывом изнутри».

Схемы ведения двойной, а порой и тройной игры были привычны ещё со времён службы «на благо и за совесть», как любили говорить на собраниях и совещаниях. Крутились – о-го-го… Так что – не привыкать. Надеялись – либо так, либо эдак, а всё равно в накладе не останутся. Никто всерьёз не верил на переворот и приход к власти. Все прекрасно понимали свою мелочность и нефактурность для дел подобного масштаба.

Советовались с Гоптой, как товарищем Полковника, на которого возлагали надежды.

– Всё под контролем. Работайте, – отвечал бывший работник ЖКХ, или в народе – король говна, воды и пара.

И все продолжали ждать денег, заданий и окончания всего этого переполоха.

Меж тем наши беглецы – Егор с Толиком, после представления их активу тайной организации, поселились в доме у одного из активистов, свободного художника Севы Протестантова. Фамилию он себе придумал сам, найдя в ней и крик души, и протест мысли, и вдохновение буйства нереализованного таланта. Рисовал он, откровенно говоря – ужасно. Нигде не учился этому. Но его знаменитые инсталляции и перформансы – будоражили обывателей своей вульгарностью и явной извращённостью. Ещё до перемен в стране в сторону «наведения порядка», Сева искрил. То он нарисовал гигантский красный фаллос на одной из стен, ночью, прямо в центре столицы, усадив на него голым задом толстую бабу в красном платке и с серпом в руке. Надпись рядом гласила: «От работы – ни на шаг!». То вывалил прицеп коровьего навоза у двери в мэрию, украсив кучу ярким и красочным плакатом «Не пугайтесь, заходите – мы тут давно живём». Прибывшие на работу чиновники среднего звена, закрывая носы и брезгливо обходя коровье дерьмо – никак не желали последовать призыву Севы и зайти. А приехавший наряд полиции ходил вокруг художника, брезгливо соображая – «Как его задержать?». Художник Протестантов сам изрядно вывозился в навозе, и стоя по щиколотки в коровьем дерьме, декламировал свои стихи, призывающие кого-то одуматься, кого-то покаяться, а кого-то удалиться. Ну, удалиться, допустим – решили все, за исключением озадаченных блюстителей правопорядка. Они искали кто багор, кто верёвку – вытащить из навоза художника – поэта. А Сева орал душераздирающе, с надрывом свои вирши:

Некоторые немногочисленные прохожие, думая, что идёт съёмка фильма – пытались приблизиться к Севе, изображая заинтересованность и ища камеру, которая ведёт съёмку. Съёмку не вели. Времена уже начинались серьёзные, и все каналы – подотчётные бюджету. Несколько чудаков-студентов снимали на незапрещённый тогда ещё телефон, но в интернет запись не попала. Эпоха контроля уже набирала обороты. Его всё же увезли. Вызвали отряд золотарей, которые молча, покуривая в пожелтевшие усы, выволокли Севу из дерьма и отвезли по просьбе полиции, на мойку автомобилей, где и обмыли героя протестного движения, прямо со шланга. Позже художник, отсидев пятнадцать суток за навоз – выкинул ещё один номер. Он, сняв с себя всю нижнюю часть одежды, зашёл в ГУМ и пристегнул своё хозяйство амбарным замком к одному из лестничных ограждений. Ключ – проглотил. По крайней мере, так заявил сам Сева. Пока думали да гадали – его пристёгнутое хозяйство распухло и стало отдавать в синеву. Художник испугался и стал умолять помочь ему. Дело решилось не скоро. Его вместе с куском ограждения доставили в… одну из автомастерских, где и провели операцию по освобождению.

Художества Протестантова надоели властям, и его определили на поселение в специально созданный для таких дел дачный кооператив «Путь к исправлению», где он и вступил в движение «Возрождение», будучи завербованным Михаилом Викторовичем Буйновым. Жил один, поэтому и решено было приютить членов боевого отряда организации в его неопрятных, но достаточно просторных пенатах. Следили за дачным кооперативом отвратительно плохо. Совсем не следили. Что опасного в нищих, потерявших всё, бывших чиновниках и поэтах с художниками, которые и в лучшие времена были никому не интересны?

Поселили подальше от общества, припугнули, да и забыли. Менялось начальство, менялись порядки, и дачный кооператив «Путь к исправлению» превратился в сборище нищебродов и бродяг, с остатками амбиций и следами интеллекта на небритых лицах.

Семей у них не было – не положено. Жёны и дети, напуганные расправой, легко отказались от опальных папаш. Чего с них поимеешь? А с неимущего какой прок? Ты нужен, когда можешь… Так и жил кооператив вдали от всех и в надежде на реванш… Только жена Бездорожного проживала с мужем. Говорят связи у неё. И связи с кем-то из руководства ФНС.

А между тем сходки в «тайном» бункере оппозиционеров стали регулярными и продолжительными.

На них в основном клеймили позором существующие порядки, обнаглевших люмпенов, импотентную интеллигенцию и трусливую либеральную часть населения, которая стала надёжным подпевалой в деле строительства суверенной демократии. Надеялись, что дальше этих разговоров дело не пойдёт, и ждали первых денежных траншей от Джона Смита. Джон Смит объявился и назначил большой сход. На него, по настоянию куратора были приглашены Егор и Толян. Тема сходки – «Устрашающая акция боевой организации». Никто не знал, что это и как всё должно происходить.

– Господа, – начал Джон, – мы ждём от вас действий. Хватит сидеть и болтать. Я понимаю – это любимое занятие русской интеллигенции. Хотя… – он изобразил гримасу сомнения, – отнести вас к этой категории граждан – я бы не решился. Лучше – назвать вас всех – «бывшие»… И всё. Ёмко и понятно. Так вот, господа «бывшие», настало время заявить о себе. Организация создана. Лидеры обозначены. Боевой авангард имеется. Пора за работу. Жду от вас предложений. Кто хочет сказать? – Джон, дежурно улыбаясь, смотрел на потупивших взгляд революционеров.