Джордж Джонас - Месть

— Узнаете? — спросил Авнер. — Одна из этих девочек — ваша дочь, так что ее вы во всяком случае знаете.

Офицер молча смотрел на разложенные перед ним фотографии.

— Вы здесь работаете, — сказал Авнер. — Вы живете в прекрасных квартирах, ваши дети учатся в хороших школах. Так вот, я знаю, где все вы живете и в каких школах учатся ваши дети. О себе я не очень беспокоюсь, — продолжал Авнер. — Но прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы ничего не случилось с моим ребенком. Если вы — люди неглупые, вы приставите к ней телохранителей, с тем, чтобы исключить любую случайность. Вы меня поняли? Постарайтесь, чтобы она, например, не упала с качелей на площадке. Если это произойдет, я буду считать ответственным вас. Повторяю: если что-нибудь случится с моей дочерью, пострадают все ваши дети. Учтите — я говорю совершенно серьезно.

Офицер наконец очнулся. Голос его слегка дрожал.

— Я ничего не знаю о вашей дочери, — сказал он, разводя руками. — Поверьте мне.

— А вы — мне, — ответил Авнер. — Мне все равно, знаете вы или нет. Мне до этого нет дела. Кто-нибудь да знает. Так что в ваших же собственных интересах эти сведения распространить. Покажите фотографии всем, кого они касаются. И передайте им то, что я сказал.

Авнер поднялся. Встал и офицер.

— Вы просто сошли с ума, — сказал он. — Покажитесь врачу.

Я утверждаю, вы все это выдумали. — Он говорил, не умолкая, пока Авнер шел к выходу.

Авнер молчал. Лишь дойдя до входной двери, он обернулся.

— Вы еще молоды. И вы действительно многого не знаете. Не знаете вы и меня. Прошу вас — расскажите обо всем этом остальным. Не пытайтесь взять всю ответственность на себя.

С этими словами он закрыл дверь.

В течение месяца не было никаких подозрительных звонков или писем. Но однажды ему позвонил старый знакомый. В прошлом, которое казалось бесконечно далеким, они оба работали в службе безопасности «Эль-Ала».

— Меня просили вам позвонить, — сказал он. — Можете ли вы в пятницу прийти в один отель в Манхэттене? В тот самый номер, в котором вы когда-то были. В десять утра. Вас хотят видеть.

«Вероятно, это Эфраим», подумал Авнер.

— Хорошо, — сказал он. — Передайте, что я приду.

Эфраим руки ему не протянул. Он отступил в сторону, давая Авнеру пройти в комнату, затем отвернулся и подошел к окну.

— Я хотел встретиться с вами только по одной причине, — сказал он, не оборачиваясь. — Чтобы задать вам всего один вопрос. До каких, по вашему мнению, пределов мы можем опуститься?

Авнер молчал. Эфраим обернулся и посмотрел на него.

— Итак, вы предполагаете, что мы занимаемся похищением маленьких девочек? — сказал он. — Так говорят о террористах. А вы такое думаете о вашей родине!

Авнер понимал, что это хорошо разыгранное представление. Этого он и ожидал.

— Где мои деньги? — спросил он Эфраима.

— Ваши деньги!? — Эфраим даже подошел к нему поближе, точно желая получше его рассмотреть, и сказал с изумлением в голосе: — Так это о деньгах вы хотите со мной разговаривать? Что с вами произошло?

— Может быть, я становлюсь более зрелым человеком, — сказал Авнер. — И более опытным.

— Я просто поверить не могу, что разговариваю с вами, — сказал Эфраим. — Я даже представить себе не могу сейчас, что разговариваю с израильтянином. Любым израильтянином. Не говоря уже о таком, как вы, из такой семьи, сыном такого отца, такой матери. Что бы сказала ваша мать, если бы могла вас слышать?

Авнер не на шутку рассердился.

— Моя мать говорила бы, несомненно, то же, что и вы, — сказал он Эфраиму. — Потому что подоплеки всего этого дела она не знает. Но вы-то прекрасно знаете.

— Извините, — сказал Эфраим. — Может быть, я еще очень наивен. Этакий простоватый парень, который не понимает, на что вы намекаете. Может быть, мне следует приехать в Америку и у вас подучиться? По-вашему, каждый раз перед тем, как человек займёт свое место в танке, ему следует заплатить. Может быть, парашютистам перед прыжками следует выдавать биржевые сертификаты? Хорошая мысль! Я попытаюсь продвинуть ваше предложение. Я не скрою, что идея — ваша. Будьте уверены. Вы что, полагаете, что вы были единственным, кто выполнял опасное задание? — Эфраим начал расхаживать по комнате, уже разгорячившись. — Вы думаете, что совершили подвиг? Вы вспомните хоть что-нибудь из истории своей страны. Известно ли вам, сколько их было — людей, которые действовали в более тяжелых условиях, чем вы, и совершали значительно более опасные для жизни подвиги, чем вы? Известно ли вам, сколько людей лишилось ног и рук, сколько погибло? Вы полагаете, что цель Израиля — обеспечить вашу дальнейшую жизнь кругленькой суммой? Кстати, ваш партнер рассуждает иначе. Он продолжает работать. Никто не может вынудить вас стать героем, если вы для этого не созданы. Возвращайтесь и по крайней мере выполняйте свои обязанности, как все. И вот тогда, возможно, мы и о деньгах поговорим.

Эфраим замолчал. Он ждал ответа. Но Авнер не произнес ни слова. Молчание затягивалось. Нарушил его в конце концов Эфраим.

— Ну хорошо, — сказал он, — будем считать, что мы квиты.

— Позвольте мне все-таки задать вам один вопрос, — сказал Авнер. — Почему тогда, три года назад, вы остановили свой выбор на мне?

Эфраим фыркнул.

— Хорош вопрос, — сказал он резко. — Я и сам бы хотел это понять. Но какими соображениями мы руководствовались, сказать могу. Мы думали, так во всяком случае о вас говорили в вашей части, — что вы никогда не сдаетесь. Что вы, может быть, далеко не самый сильный, не самый быстрый, но зато самый выносливый. Когда самые сильные и самые быстроногие сваливаются в изнеможении, вы продолжаете свой бег. Так ваш командир охарактеризовал вас. Вы — человек упорный. Мы и подумали, что это ваше упорство может нам пригодиться. 1

— Хорошо. Но если вы знали об этом моем упорстве, почему вы предположили, что я легко откажусь от своих денег? Как вы могли подумать, что я примирюсь с тем, что вы обманули меня, одурачили и угрожаете моей семье? Как это согласуется с вашей верой в то, что я — человек упорный?

— С вами разговаривать невозможно, — сказал Эфраим и покраснел. — Опять о деньгах. Складывается впечатление, что вы все делали ради денег.

— Посмотрите мне в глаза, когда произносите такое, — сказал Авнер. — Вы прекрасно знаете, что я ничего у вас не просил. Никто из нас ничего у вас не просил. Обещали вы. А раз так — вы мой должник. Я не знаю, почему вы раздавали эти обещания. Может быть, потому что веры в людей у вас нет. Вы никому, не доверяете. Разве не так? Но вы обещали.

— Вы обещали, вы обещали, — сказал Эфраим. — Сколько можно повторять одно и то же. Как пятилетний ребенок. В жизни не встречал такого человека. Вы только что высказались — вы пошли на задание не ради денег. Так в чем дело? Вы работали не ради денег и денег не получили. Так что все в порядке.