Питер О'Доннелл - Недоступная девственница

Сейчас Модести видела, что к поясу Чанса пристегнут нейлоновый трос, другой конец которого крепился за скобу в его кресле. Она повернула голову — Жако уже стоял, от его кресла шел такой же трос безопасности. Он довольно ухмылялся. При виде этой улыбки по нервам Модести пробежал сигнал тревоги. В этот момент Брюнель повернулся и, стараясь перекричать рев двигателей, обратился непосредственно к Модести:

— Гарвину пора выходить.

В глазах у нее потемнело.

— Что?.. — услышала она срывающийся голос Джайлза.

Жако ухватился за спинку стула Уилли и одним движением снял с ножек фиксирующие предохранители. Толчок вперед, и ножки стула еще глубже сели в цилиндрические втулки. Модести видела, что Уилли изо всех сил напрягся, и вдруг кровь застыла у нее в жилах, шок сменился первобытным ужасом.

Стул плавно двинулся к аварийному люку, и Модести услышала треск ткани и кожаных ремешков, рвущихся под отчаянными рывками могучих мышц Уилли. Когда стул был всего в футе от люка, Уилли сумел наконец просунуть голову под согнутой в локте рукой, и сложный узел на спине смирительной рубашки сразу же ослаб.

Модести уже сама изо всех сил боролась с удушающими объятиями смирительной рубашки. Рядом с ней, изрыгая страшные проклятья, словно извивался Джайлз.

Уилли был уже спиной к ней, коленями он упирался в стену салона. Сейчас он уже мог немного двигать руками, но для того, чтобы получить большую степень свободы, ему надо было высвободить их из соединенных длинной лямкой рукавов. Чанс и Жако тянули стул назад — нужно было чуть сместить его в сторону, чтобы он оказался прямо напротив открытого люка.

Модести рвалась из смирительной рубашки, словно раненый зверь, безмолвным криком взорвалась каждая клеточка ее тела. Притянутая к креслу двумя перехлестнутыми ремнями, она даже не могла сдвинуть фиксирующую пряжку на спине. Сквозь распахнутый люк она видела землю, неровные глыбы огромных валунов. Самым дальним уголком сознания, на который не могли повлиять ни страх, ни ярость, она продолжала автоматически регистрировать все поступающие данные. Сейчас они находились на высоте трех тысяч футов, может, чуть выше — самолет шел вдоль горного хребта, который пересекали узкие глубокие лощины.

Прошло всего десять или пятнадцать секунд, но Модести казалось, что события разворачивались, как в замедленной съемке. Все еще привязанный к стулу за ноги и лодыжки, Уилли практически не мог маневрировать. Адриан Чанс и Жако уже отодвинули стул назад и теперь толкали его вбок, на одну линию с аварийным люком.

Уилли резко завел руки за голову и, изогнувшись всем телом, стремительно выбросил их вперед — длинная лямка между рукавами захлестнула шею Жако. Опираясь спиной о стул, Уилли сделал неуловимое движение руками, и, перебросив один край лямки, поймал голову Жако в петлю. Одновременно он резко откинулся назад и на противодвижении ударил Жако двумя кулаками в лицо.

Задыхаясь от боли и ярости, Модести следила за выражением лица Уилли: холодные, чуть прищуренные глаза, глубокая вертикальная складка между бровей — все это она видела неоднократно во время тренировочных спаррингов, когда Уилли моделирует поведение соперника, просчитывает все его ходы. Сейчас он вступил в бой и сумел подавить страх, который неминуемо охватил бы его при пассивном сопротивлении. Все существо Уилли было поглощено процессом поиска самого надежного в его незавидной ситуации пути к победе. Жако стоял на коленях у ног Уилли и задыхался в стягивающейся на его горле петле. Чанс ударил Уилли в лицо.

Муга. Голова Уилли немного ушла в сторону, он чуть повернулся вместе со стулом и молниеносно сомкнул челюсти на запястье Чанса. Чанс глухо вскрикнул и нанес удар с другой руки. Не разжимая зубов, Уилли принял его макушкой. Затем он еще больше откинулся назад и резко поднял обе руки.

Боже, неужели ему удастся! Модести уже знала следующий ход Уилли. Он поднимет задыхающегося Жако на ноги и за счет этого собьет с ног Чанса. Через три секунды он сбросит смирительную рубашку — правда, ноги его все еще останутся привязанными к стулу, но руки уже будут свободны. У Жако пистолет, у Чанса нож. Если бы Уилли удалось завладеть чем-то одним…

Но еще остается Брюнель. Он сидел на подлокотнике кресла и невозмутимо наблюдал за разворачивающимися событиями. Лиза сидела не шелохнувшись, как мраморное изваяние. В лице ее не было ни кровинки. Затем она начала нервно теребить ремень безопасности и чуть приоткрыла рот. Собирается закричать, подумала Модести.

Модести прекратила бесполезную борьбу с ремнями и всем телом привалилась к спинке кресла, прикидывая расстояние до Брюнеля. Вполне можно дотянуться ногой до его левой коленной чашечки. Этого будет достаточно, чтобы вывести его из строя на несколько секунд.

Она видела, как Уилли рывком поднял Жако и швырнул его на Чанса, который сразу же отлетел вглубь салона. Уилли тут же завел правую ступню за ножку стула и, нагнувшись вперед, резко опустился на колено. Узкий кожаный ремешок на его щиколотке лопнул, словно был сделан из бумаги. Чанс споткнулся, а слишком короткий трос, натянувшись, бросил его на пол. Уилли отпустил Жако и встал освободившейся правой ногой ему на горло, наступив на обмотавшуюся вокруг шеи петлю. Но когда он нагнулся, чтобы стянуть с себя смирительную рубашку, самолет снова сделал крутой вираж — пилот намеревался еще раз облететь этот горный массив.

Стул опрокинулся набок. И затем начал медленно скользить вперед ножками прямо в проем открытого люка.

Альбиноска закричала. На лбу Брюнеля выступили капли пота, но он спокойно отвел свою маленькую ручку назад и закатил Лизе звонкую пощечину. Модести рванулась из кресла, но ремни так сильно впились в тело, что она едва не вскрикнула от боли. Уилли был все еще жив. Пока. Трос Жако был вытянут на всю длину, а сам Жако лежал на полу, всего в футе от люка. Лицо его почернело, язык вывалился изо рта. Шея его все еще была захлестнута лямкой. Один конец ее свесился в люк и дрожал, как натянутая струна. А Уилли, все еще привязанный к стулу, висел снаружи на другом конце лямки.

Адриан Чанс полз к люку. В руке его поблескивало лезвие ножа, лицо перекошено от ярости. Он уже приготовился ударить ножом по кожаной полоске, но лямка неожиданно дрогнула и ослабла.

Модести не шевелилась. Лицо ее было залито потом. Она понимала, что произошло. Руки Уилли были в наглухо заделанных рукавах смирительной рубашки, и он не мог ни за что ухватиться. Прошло несколько секунд, и смирительная рубашка, зацепившаяся лямкой за горло Жако, сползла с Уилли…

В тот момент, когда он падал, самолет снова сделал вираж. В иллюминаторе она увидела стремительно удаляющуюся тень с четырьмя нелепыми отростками. Сейчас самолет снизился до пятисот футов, и тень летела по длинной параболе прямо к откосу, заваленному каменными глыбами. Вскоре тень Уилли Гарвина слилась со скалами и, устремившись к смерти, исчезла из поля зрения.