Джон Пирсон - Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007

— Жестокий урок, — сказал я.

— Да, — Бонд слабо улыбнулся.

— И чем же всё закончилось? — спросил я.

— Вы имеете в виду автомобиль? Его удалось спасти. Небольшой ремонт — и он был в порядке.

— А вы?

— Я тоже спасся — выбросило через разбившееся лобовое стекло. — Он провёл рукой по щеке. — Вот откуда этот шрам. Флеминг постоянно пытался узнать, откуда он у меня. Теперь знаете и вы. Конечно, кроме него я получил и кое-какие переломы и прочие повреждения, но в конце концов мне удалось выплыть. Меня подобрала проплывающая рядом баржа.

— А женщина?

— Она умерла мгновенно. Когда автомобиль вытащили, она была всё ещё там. У неё сломалась шея. Ирония же судьбы заключалась в том, что во всей этой истории она была совершенно ни при чём. Информатором немцев был один из сотрудников британского посольства. Его вычислили только несколько дней спустя.

— И это не привело вас в ярость?

— Привело. Но что я мог поделать? Мэддокс лишь выполнял свою работу. От него потребовали быстрых действий, и он их предпринял. Я и так обязан ему, что он отмазал меня от полиции после аварии и положил начало моей карьере в Сикрет сервис.

Я думал, что Бонд захочет продолжить свой рассказ, но вместо этого он предложил мне сделать это за ужином. Ему нужен был отдых. А вечером он расскажет мне о своём первом задании в Секретной службе — а именно, выигрыше у румын в Монте-Карло.

Перед тем как пойти на ужин, я ему позвонил. Ответа не последовало. Я спросил Августуса, не видел ли он коммандера. Он ответил, что не видел. И вообще, сегодня вечером коммандера не будет. «Вы уверены в этом?» — спросил я. «Уверен. Он покинул отель вместе со своей леди».

Его не было и на следующее утро. Полдня я в одиночестве загорал и купался в море. Бонд появился лишь на ленч — в той же футболке, в тех же брюках и в тех же эспадрильях. Леди, однако, с ним не было, и меня это разочаровало. Мне очень бы хотелось узнать, кто она. Не утруждая себя объяснениями по поводу вчерашнего отсутствия, Бонд в точности повторил свой вчерашний ритуал, вплоть до лобстера с кокосом и гуавой. Он был воодушевлён и с энтузиазмом рассказывал мне о своём скором возвращении на службу в качестве активного сотрудника. Когда я спросил его, какие его ждут задания, то словно наткнулся на стену. Поняв, что спросил то, чего не должен был спрашивать, я быстро перевёл разговор на тему Мэддокса. «Кем он был?» — поинтересовался я. «Типичным представителем старой гвардии, — ответил Бонд. — Он знал самого Моэма* и утверждал, что тот использовал его в качестве одного из своих персонажей. Он многому научил меня в своё время; я был впечатлён его лосьонами после бритья, сигарами, которых он курил, и людьми, с которыми он общался». //Уильям Сомерсет Моэм — английский писатель и агент английской разведки по совместительству//

После падения Бонда и Марты в Сену, Мэддокс был человеком, который обо всём позаботился. Имя Бонда не попало в полицейские протоколы, а сам он был отправлен на долечивание в один из лесных санаториев недалеко от Фонтенбло. Доктора пообещали, что за несколько недель поставят пациента на ноги, что, впрочем, при его молодом организме и так не составит большого труда. Единственный нюанс — рана на щеке. Когда Мэддокс увидел, насколько грубо её зашили, то пришёл в ярость. «Не волнуйтесь, — ответил ему хирург. — Остальное не пострадало, и женщины найдут его вполне привлекательным». Но женщины заботили Мэддокса слабо. Как профессионал он понимал, насколько опасной может оказаться для будущего агента такая примета.

ЛаПуант — швейцарский пластический хирург, которому позвонил Мэддокс, постарался исправить ситуацию со шрамом, но, как часто реагируют в таких случаях хирурги, посетовал на то, что обращаться к нему по этому поводу следовало раньше. Пока Бонд выздоравливал, Мэддокс часто навещал его. Они много и долго разговаривали и хорошо узнали друг друга. Мэддокс подал запрос в Штаб-квартиру, и после некоторого колебания получил положительный ответ. И вот, выписавшись из санатория, Бонд был приглашён Мэддоксом на ужин в ресторан. Артишоки с гусиной печенью, турнедо с грибами и бутылка «Дом Периньона» — и разговор пошёл. Мэддокс в общих чертах обрисовал Бонду предстоящие перспективы его работы в Сикрет сервис. Сделал он это с большим очарованием и умением. Бонд навсегда запомнил этого невысокого лысого человека с чёрными глазами, ставшего ему путеводителем в таинственный мир разведки. Но на тот момент Бонд ещё плохо представлял себе, что ждёт его в будущем.

Мэддокс начал разговор с того, что Марта де Брандт была невиновна. Бонда это глубоко потрясло. Хитроумный собеседник, однако, ничего не сказал ему из того, что хоть как-то сгладило бы его вину. «Да, такое в разведке случается, — сказал он. — Ты должен забыть об этом случае». «Но как? — ответил Бонд. — Как я могу забыть убийство невинной и к тому же любимой мною женщины, которое я совершил собственными руками? Как я смогу искупить свою вину?» Тут уже Мэддокс сыграл на сочувствии. «Ты сможешь сделать это, если предотвратишь другие возможные смерти. Грядёт война. Это уже вопрос не лет, но месяцев. Ты можешь оказаться полезным нашей стране — у тебя есть для этого необходимые качества. Время от времени жизнь шпиона будет казаться тебе привлекательной и интересной, но должен предупредить тебя, что шансы дожить до счастливой старости в ней ничтожны».

Джеймс согласился на предложение Мэддокса — иного решения тот и не ждал.

В то время резонанс от скандала по поводу секретных переговоров британцев с французами ещё не утих, и для британцев это было пятном на их добром имени, в том числе и на имени их разведки. Предстояло восстановить её авторитет. На дворе был 1938 год. Бонд получил своё первое задание.

За всю историю большого казино в Монте-Карло там было всего три крупно выигравших игрока. Был Тейлор из Вайоминга, победивший на праздники в 1890 году, был бельгиец Фернанд, и был Чарльз Уэллс — человек, сорвавший там банк (он проделал это шесть раз, пока удача, наконец, не отвернулась от него). Такие люди для казино были скорее пользой, чем несчастьем: кто как не они служили наилучшей его рекламой. Однако румыны, появившиеся в Монте-Карло в начале прошлого сезона, стали для казино настоящей проблемой. Их было четверо, и старшим у них был некто Влачек. Раньше о них никто никогда не слышал, и объявившиеся словно ниоткуда, весь сезон они там постоянно играли и постоянно выигрывали. Никто не мог понять, как им это удавалось. Предположения, конечно, были, но жили эти четверо приятелей на обнесённой забором вилле в местечке Жуан Ле Пен, и все свои тайны хранили при себе. Казино отслеживало их по полной: контролировало игру, проверяло удостоверения личности, пробовало на них тесты, разоблачающие возможный обман, но ничего не помогало.