Лев Василевский - Испанская хроника Григория Грандэ

Усилием воли подавил невольное волнение. Теперь он отчетливо слышал шорох крадущихся шагов. Кто-то неумело шел по насту.

Сейчас главное выдержка. Не показать им, что боишься.

Григории останавливается возле старого дуба. Неторопливо разжигает небольшой костер и, согрев над ним руки, развязывает тугой узел заплечною мешка. Достав кусок сала и хлеб, открывает большой нож. Медленно прожевывая кусок, он, не оборачиваясь, напрягает слух.

Шаги неизвестных людей все отчетливей и ближе. Ноги напряжены, готовые подбросить тело, рука крепче сжимает нож… Он готов ко всему. И вот с трех сторон на полянку выходят вооруженные люди.

— Руки вверх!

Григорий спокойно смотрит на них, и продолжая жевать, неторопливо поднимает руки до уровня плеча. Так же невозмутимо переводит взгляд с одного человека на другого. Три бандита держат его на прицеле.

— Бросай оружие!

Усмехаясь, он швыряет им под ноги финский нож и английскую гранату — «лимонку».

— Это все?

— Все…

— Куда идешь?

— К Иванову.

— Зачем?

— Это я ему скажу… Ведите! — уже почти приказывает он, завязывая мешок и поднимаясь с земли.

Банднты переглядываются между собой. Один из них подходит сзади, выворачивает Григорию руки и крепко скручивает их за спиной. Затем ему завязывают глаза и так ведут в глубь леса.

Он считает шаги и повороты. Бандиты нарочно путают след. Судя по всему, прошли они немного. Через полчаса с глаз Григория снимают повязку.

Небольшая поляна в лесной чащобе. Землянка и несколько палаток. Чадящие костры. В сыром лесу дым застревает где-то у вершин, расплываясь облаком над землей и смешиваясь с туманом. Из землянки появился человек в кожаной тужурке с погонами, в офицерской фуражке. Григорий узнал Даниила Иванова. Именно таким описывали его жители разграбленного городка. Некоторое время Иванов молча рассматривал Сыроежкина, постукивая прутиком по голенищу сапога.

— Кто такой?

Григорий пошевелил связанными руками.

— Скажите, чтобы развязали… Или опасаетесь? — презрительно бросил он.

На бандитов, профессиональных убийц, всегда отрезвляюще действует поведение людей, не проявляющих панического страха перед ними.

Спокойный тон неизвестного озадачил Иванова.

— Развязать!

Приказание было тут же выполнено.

— Кто вы такой? — повторил о и свой вопрос, почему-то переходя на «вы».

— Кто, кто… Бежал из тюрьмы в Орше и вот шел к вам. Принимайте…

— За что был осужден?

— А как, по-вашему, за что десять лет дают? — пробурчал Григорий, растирая затекшие руки. — Это длинный разговор. Так как, принимаете к себе аль нет.

Иванов с любопытством смотрел на пришельца.

— Чекист? Ну, признавайся… живо! — Иванов положил руку на колодку маузера.

Григорий молчал, спокойно разглядывая атамана.

— Чего молчишь? — снова переходя на «ты», свирепо спросил Иванов. Бандиты зашумели.

— Оружие есть?

Григории полез за пазуху и из-под левой руки достал пистолет «вальтер».

— Возьмите…

— Почему сразу не сдал, когда тебя задержали?

— Кто же сразу сдает…

Иванов впервые встретил такого человека. Он, конечно, вызывал опасения, неясные сомнения, желание проверить. Уж очень необычно он вел себя. Впрочем, решил Иванов, сейчас мы его проверим, и скомандовал:

— Кругом! Шагом марш!..

Как только Григорий повернулся, атаман выстрелил из пистолета почти над самым его ухом.

Но тот даже не остановился, не повернулся и продолжал не спеша шагать.

— Стой! Подойди ко мне! Говори, зачем пришел?

— А куда же мне идти?! Десять лет сидеть в каталажке кому охота.

— Сбежал, что ли?

— Сами же не выпустят… Ну, чего боитесь? Я ведь в ваших руках. Оставляйте, а то пойду на ту сторону.

— Так тебя там и приняли, — насмешливо и уже не так злобно проговорил Иванов.

— Примут, — уверенно ответил Григорий.

— Ну так как, оставим его у себя? — обращаясь к окружавшим его бандитам, спросил Иванов.

Спокойный тон новенького, его невозмутимость и непосредственность произвели впечатление на бандитов.

— Оставим! — послышались голоса из толпы.

— Ну оставайся, — сказал наконец Иванов, криво усмехаясь и многозначительно поглядывая на Григория.

— На, бери, — он протянул ему «вальтер».

— У меня еще забрали нож и гранату. Пусть вернут, — недовольно буркнул Григорий.

Оставляя его в банде, Иванов в тот же день дал указание двум своим людям не спускать с Григория глаз, следить за каждым его шагом и докладывать ему о всех разговорах.

Потекли дни и дни — в кочевках с одной тайной лесной базы на другую. Григорий заметил, что к Иванову приходили какие-то люди, он уединялся с ними и что-то записывал. Это была агентура бандитов, доставлявшая разведывательные сведения, которые потом Иванов передавал польской разведке.

В лице новенького Иванов видел человека, заслуживающего того, чтобы с ним советоваться, быть может, офицера.

Григорий вошел в банду после ее очередного налета на один из районных городов. Теперь им нужно было замести следы, сбить со следа отряды ЧОП, разыскивающие банду, а поэтому отсидеться в лесных дебрях.

Григорий не форсировал событий. Он ждал.

Рано или поздно Иванов сам должен был заговорить с ним. И такой момент наступил.

— Ну как, тебе еще не надоело сидеть в лесу без дела? — неожиданно спросил как-то Иванов.

— А что ты предлагаешь, атаман? — помолчав, спросил Григорий. — Опять налет на какой-нибудь городишко?

— Это блошиные укусы, а я хочу настоящего дела!

— Это какого же дела? — спросил Сыроежкин, продолжая ворошить палкой угли в костре.

— Такого, чтобы прогремело на весь мир! Вот Борис Викторович Савинков все время об этом говорит…

Григорий ничего не сказал и продолжал сидеть с таким видом, как будто и не слышал слов Иванова.

— А ты как смотришь на это?

— На что?

— Если мы, к примеру, в Москве совершим акцию? Убьем Дзержинского или еще кого-нибудь из их главарей?

— Ишь ты, — усмехнулся Григории и мельком бросил взгляд на Иванова. — А как ты до них достанешь?

— Достану! — решительно сказал Иванов. — Пойдешь со мной на такое дело?

Григорий молчал. Дзержинский говорил чекистам, что когда они входят в логово врагов, то не должны быть инициаторами каких-либо антисоветских акций и особенно террористических. Они должны нейтрализовать антисоветчиков, срывать их опасные замыслы или, если это невозможно, принимать все меры к их аресту и ликвидации. Иванов был слишком опасен, и о его нейтрализации нечего было думать. Такого врага нужно было обезвредить радикальными методами.

— Ну так как? Пойдешь или боишься? — торопил Иванов с ответом.

— Раз к вам пришел, то чего уж тут бояться… — Это был не прямой ответ, но Иванов принял его как согласие. Он стал развивать возникший у него план: