Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа

Малль улыбнулся и, как бы между прочим, спросил:

– Я тут слышал, у вас в Союзе активизировались собаководы? Говорят, есть некая централизованная государственная программа, единственная в мире…

«Ага, – подумал Пронин, – в театре акция не вышла, и вот наш гость уже прощупывает почву для нового места действия».

– У нас все – единственное в мире, и не только достижения, – ответил майор. – Что же касается собаководства, то вы правы. Есть такая программа… Она касается в основном служебного собаководства. Ну и, конечно, у нас есть немалое число собаководов-любителей, настоящих энтузиастов. Ведь в России выведено несколько очень интересных пород собак… Вы слыхали, например, про «черного терьера»? Куда там собачке Баскервилей или античному Церберу! Впрочем, мы выводим не только агрессивных сторожей. Есть и симпатичные охотники. Я обязательно познакомлю вас с работой наших умельцев. Побываем на выставках.

– Вы собаковод?

– Нет, – грустно ответил Пронин. – Времени, знаете ли, на это нет, слишком большой наплыв туристов.

– Вас считают незаменимым специалистом?

Пронин горестно вздохнул:

– А еще – человеком с двумя сердцами. Я три года не был в отпуске.

– А что такое отпуск? – Швейцарец артистически выдержал паузу, и собеседники расхохотались. Малль отер пот со лба левой рукой, на которой не было запонки.

У входа в гостиницу они расстались.

Дома Пронин внимательно проанализировал все, что узнал в театре. Попробуем и мы проследить ход его мысли, положиться на опыт майора, который ни разу не подвел его за многие годы службы. Нальем себе стакан чаю, положим в него ломтик лимона, две ложечки сахара и сядем, подперев голову рукой, в удобное кресло рядом с письменным столом.

Итак, факты.

Первое. Перемещения запонок на рукавах костюма Малля. В «Метрополе» запонок было две – по одной на каждой манжете. Это Пронин знал точно, потому что именно он успокаивал дипломата после разволновавшей его встречи с ламой-шофером. И его слова о безупречности одежды дипломата были основаны на профессиональном внимании к каждой мелочи. К концу первого отделения запонка сохранилась только на правом рукаве.

А вот к концу антракта запонка загадочным образом перекочевала на левую руку. Там она и оставалась до конца действия, более того, до самого возвращения Малля в гостиницу. Впрочем, не следовало отвергать и возможность того, что в течение первого отделения запонка также меняла свое местопребывание на манжетах господина Франца Малля. Пронин не мог отвечать за возможные перемещения до того времени, как он заметил ее исчезновение в конце первого отделения.

Второе. Малль сообщил Пронину, что его секретарь Вольф должен был подойти на спектакль ко второй его половине. Но тот этого не сделал, хотя охарактеризован как человек пунктуальный.

Третье. Повар Джеймс не должен был появиться в театре. Он и не появился, следовательно, не может быть агентом, вызвавшим трансформации костюма своего шефа. Итак, повар исключается из списка подозреваемых лиц. Или не исключается?

Четвертое. Потоцкий был на премьере, но вел себя скромно. Я бы сказал, непривычно скромно. Он не подошел к Маллю, даже не приблизился к ложе. Может быть, это было знаком отмены некоего действия? В любом случае, нельзя обращать внимание Лифшица на фигуру Потоцкого. Миша его вспугнет, если не пристрелит.

Пятое, и последнее. На ложу Малля после антракта обращали внимание несколько незнакомых Пронину лиц. Требуется узнать – из чьего они лагеря. Ну, здесь Миша Лифшиц не оплошает.

Что касается анализа главных действующих лиц, то на это время мы располагаем лишь двумя фигурами: Франц Малль, отсидевший в театре положенные два с лишним часа, и Вольф, не появившийся там ни на минуту. Можно отметить, что два события, явно вызывающие подозрение, произошли одновременно. Вольф не появился в театре после антракта, а запонка Малля перекочевала с правого манжета рубашки на левый в то же самое время. Является ли это совпадение случайностью? Может оказаться, что нет.

Теперь вместе с майором Прониным мы отхлебнем уже остывшего сладкого чая с лимоном и продолжим анализировать наши наблюдения.

Итак, отсутствие запонки на левой манжете не привело ни к каким серьезным последствиям. Перемещение ее также никак не повлияло на ход описываемых событий. Теракт не состоялся. Не было даже видимых попыток его проведения. Вот, собственно говоря, и все фактические данные. Далее анализ вторгается в область предположений. И мы попытаемся обдумать все вместе с нашим героем.

Первое из них состояло в том, что запонка совершала только те движения, которые он заметил. Это предположение позволяло совершить следующий шаг, а именно – связать перемещения запонки с неприходом в театр Вольфа и с приходом Потоцкого. То есть отсутствие секретаря и (или) присутствие адвоката обусловило смену знака, и (здесь мы делаем еще одно умозаключение) отмену проведения теракта. Следующий шаг в цепи вероятных событий: отсутствие запонки на левой руке Малля – знак подготовки к операции. А ее перемещение на правую руку способствовало тому, что операция не состоялась.

Здесь мы снова отхлебнем чаю и будем фантазировать дальше: попытаемся ответить на очень сомнительный вопрос: «А что, если?»

Итак, а что было бы, если: а) запонка вдруг появилась снова на обеих манжетах дипломата? и б) если бы она вдруг вместо этого исчезла и со второй манжеты?

Здравый смысл, несомненно, подсказывает следующие ответы. Если бы запонка вдруг появилась снова, операция была прекращена окончательно. Но вот если бы она вдруг исчезла и со второй руки, тогда ее исполнение должно было вступить в следующую фазу.

А вот то, что Вольф по неизвестной пока причине не появился в зале, по-видимому, означало, что обстоятельства переменились и операция оказалась в подвешенном состоянии. Вольфа не было в зале до самого конца оперетты, и вот результат – запонка осталась на левой руке и теракта не произошло.

Теперь мы не будем ограничивать нашу фантазию какими-либо рамками и предположим, что могло бы произойти в случае появления Вольфа в зале. Итак, со второй руки Малля исчезает вторая запонка, и… Да… ничто не мешает нам представить себе в этом случае некий большой «Бум!». Скажем, взрыв в партере. И из ложи швейцарского дипломата были бы видны в этом случае разлетающиеся в разные стороны части тел зрителей, ставших жертвами социальных противоречий в стране социализма.

Вот до чего довела нас фантазия майора Пронина!

Но стоит ли доверять этой фантазии, рисующей столь страшные картины?

Может быть, все совсем и не так. Да, здравый смысл, конечно, дело хорошее, но зачем тогда аналитические размышления?