Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа

Малль посмотрел на Пронина с удивлением:

– О! Господин Пронин неплохо информирован о закулисной интриге дипломатических визитов?

– Упаси боже много знать – это просто опыт гида, ведущего по Москве своего высокого гостя.

Этот укол был сделан Прониным намеренно. Он заметил, что швейцарец быстро отошел от впечатлений, связанных с премьерой оперетты. Утром он был очень деловит, можно даже сказать, нервозен. Теперь, будучи уверенным в том, что Малль является игрушкой враждебных сил, он решил противопоставить вражескому влиянию свое, личное. Малль почувствует силу Пронина, и это чувство станет для него привычным.

– Итак, шутки в сторону, нам предстоит посещение национальной святыни, святая святых Советского государства. Вы можете не разделять наши идеологические принципы, социальные отношения, государственную политику, проводимую СССР. Но нельзя смеяться над святынями. Ленин – это наше все! Для советских людей – а эти люди только что нанесли поражение мощной военной машине Германии – имя Ленина неприкосновенно и свято. Это их гордость, надежда и вера… Идемте же.

В коридоре к ним присоединился секретарь Малля Юрген Вольф. Пронин пригляделся к нему. Вольфу лет тридцать с хвостиком. Он невысок, худощав, с редкими темно-русыми волосами. Его глаза поразили майора холодным ясным светом. Секретарь пожал руку «главе гидов», и Пронин почувствовал крепкое рукопожатие. Спортсмен, не иначе!

В салоне автомобиля Малль казался настороженным и еще более нервозным. Рассказы Пронина о пробегающих мимо окна московских достопримечательностях слушал невнимательно и ни о чем не спрашивал. «Вероятно, Вольф сообщил Маллю вечером после оперетты не самые приятные новости», – подумал Пронин, сопоставляя вчерашнее воодушевление швейцарского гостя после премьеры с сегодняшним подавленным состоянием духа. На Красной площади Пронин указал гостю на Мавзолей

Ленина.

Солдаты почетного караула, стерегущие вечный сон великого человека, стояли неподвижно и торжественно, словно живые башни Кремля. Малль, проходя мимо, слегка ссутулился и ускорил шаг.

Его поразила очередь, которую сотрудники милиции оттеснили от входа на время посещения советской святыни иностранным гостем.

– Эти люди, они что – тоже пришли посмотреть на меня, как на вокзале? – неуверенно спросил он «гида».

– Ну уж нет, господин Малль. В Мавзолей живая очередь никогда не прекращается. С открытия его до закрытия мимо тела Ленина людской поток не иссякает каждый день, в будни и в праздники. Вы можете установить здесь кинокамеру и убедиться в этом феномене. Мои слова о святыне не были преувеличением. Тело Ленина должен увидеть каждый советский человек хотя бы раз в жизни. У нас целый научный институт создан только для того, чтобы сохранять его в должном состоянии. Во главе этого института – академик, Герой Советского Союза, имя которого хранится в тайне. – И Пронин торжественно поднял указательный палец.

Выйдя из усыпальницы Ленина, делегация прошла к могилам бойцов революции у Кремлевской стены, постояла в молчании и направилась к автомобилю по аллее между Спасской и Никольской башнями.

Малль был подавлен увиденным. Он сидел, съежившись, на заднем сиденье авто и думал о чем-то своем.

«Ну а теперь – самое время везти дипломата на встречу с писателями, – подумал расчетливый майор Пронин. – Кажется, тревоги генерала Коврова напрасны. Малль сейчас явно не в состоянии заниматься террористической деятельностью».

В Клубе литераторов на улице Воровского было шумно и весело. Здесь витал дух вдохновения. Почетного гостя встретил глава Союза писателей Фадеев, седой, статный, но с потухшими глазами, и провел на сцену, где стояли стол и трибуна. За столом сидели в основном лауреаты Сталинских премий, получившие эти награды недавно. Среди них – писатель Константин Федин, признанный классик молодой советской литературы, поэт Константин Симонов, прославленный автор военных стихов и сам офицер, туркменский поэт Берды Кербабаев, привезенный специально на встречу с Маллем, ленинградский поэт Михаил Дудин… Твардовский, автор «Василия Теркина», сидел в первом ряду партера с видом независимым и отсутствующим, не скрывая своей конфронтации с братьями-писателями. Шолохова с его донской станицы вытащить сюда не удалось. Все писатели и поэты были приглашены на встречу с высоким иностранным гостем после радикальной проверки и длительного инструктажа. Речи, вопросы и ответы были подготовлены заранее. Расписание выступлений выверено до десятков секунд.

Пронин не любил частенько выступающих друг против друга писателей. Он встречался по большей части с теми из них, кто не был признан властями. Зощенко, Андрей Платонов… Из признанных же любил слушать треп поэта и романиста Эренбурга, в меру циника и в меру классика. Но Эренбурга, как человека, много бывавшего и даже жившего за границей, на встречу с Маллем не пригласили, несмотря на то что ему прочили не первую в его карьере Сталинскую премию за роман о войне «Буря». А вот писателя Овалова Пронин лично отговорил от участия в чествовании Малля в Клубе литераторов.

Малль, мрачный и рассеянный после посещения Мавзолея, слушал речи выступающих невнимательно. От них веяло канцелярщиной и скукой. Дух вдохновения потихоньку исчезал из зала, обитого красным кумачом. Пронин тоже не слушал ораторов, он с большим вниманием следил за запонками Малля, но те не меняли своего местоположения. Выступления переводил Андрей Горбунов. Его слова тихо повисали в воздухе, сгущавшемся от скуки.

«Так-так. Наш Малль, наконец-то, увидел изнанку социалистического реализма, – рассуждал про себя майор Пронин, – и, слава богу, ничего из этого не понял, – сделал он вывод. – Вот что значит правильно выбрать последовательность событий. Если бы я сначала привел его на встречу с литераторами, именующими себя инженерами человеческих душ, то и Мавзолей Ленина Малль принял бы за очередную фикцию».

Дипломату все же пришлось произнести небольшую ответную речь, которая была, скорее всего, приготовлена заранее. Этой заготовкой он и воспользовался, в отличие от экспромта, произнесенного на площади перед Белорусским вокзалом, вдохновленный зрелищем многотысячной толпы. Он поблагодарил главу советских писателей и всех собравшихся в зале за теплый прием и интересные речи, сообщил о стремлении к культуре и гуманизму западных представителей изящной словесности, посетовал на недостаточные связи писателей СССР и Швейцарии и пообещал содействовать в дальнейшем этим связям. Последовали бурные и продолжительные аплодисменты, после чего официальная часть была окончена. Но в ресторане Клуба писателей гостей уже ждала батарея бутылок и изысканные закуски.