Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа

А дальше его жизнь совершила новый поворот. Молодой негодяй стал шантажировать своего папашу. И в 1943 году у дипломата и миротворца появился новый секретарь – Юрген Вольф. Имя это было выбрано неслучайно. Настоящего Юргена Вольфа еще до войны нацисты схватили как сочувствующего коммунистам. Он погиб. Теперь это доподлинно известно.

Пронин перевел дух, отхлебнул чаю. Одного глотка было мало, он выпил целую чашку и еще подлил себе из заварного чайника. Все почтительно молчали, ждали продолжения рассказа. Даже Утесов молчал и вертел в пальцах папиросу. Пауза выдалась недолгой, Пронин продолжал:

– Так господин Франц Малль оказался связанным с гитлеровской военщиной. Нам еще предстоит выяснить, какие фашистские поручения выполнял швейцарский миротворец. Безусловно, столь крупную фигуру берегли для наиважнейших действий. Даже во времена падения фашистского режима Малля сохранили.

А вот после войны на сцену выступила еще одна сила – Америка. Фашистские преступники могли понадобиться этой новой силе только в качестве исполнителей ее воли. Группа полковника Аугенталера напрямую получала инструкции из-за океана от господина Тейлора, хорошо известного мне по Риге. Вольф-Жубер-Малль был в этой группе одним из самых деятельных членов. И сын вывел на сцену отца.

– Вам бы, Иван Николаевич, на досуге романы для семейного чтения писать – такой рассказчик пропадает в недрах секретных органов! – воскликнул Утесов, когда Пронин завершил свой рассказ.

– Ну, что же, выйду, даст бог, на пенсию, может, и займусь сочинительством, – грустно проговорил Пронин, поглядывая на генерала Коврова.

Ковров всплеснул руками:

– Иван Николаич, а откуда ты так оперативно получил всю информацию про этого Вольфа? Ну, я понимаю, ты умеешь искать, умеешь формулировать точные вопросы. Но – так быстро! У тебя же времени было совсем в обрез!

Пронин поднял брови:

– Я имею право рассказать об этом только в общих чертах. У меня был отличный консультант – профессионал высшей пробы. Это адвокат из Замоскворечья, которого некоторые из нас подозревали в связях с врагом. А он совершил профессиональный подвиг. Все разузнал, со всеми перезнакомился. Вы еще не раз услышите про этого человека! Поверь мне, товарищ Ковров, есть у нас достойная смена, есть. Война быстро закалила этих ребят.

Пронин встал с кресла, показывая, что рассказ окончен. В одно мгновение из гениального контрразведчика, рассказывающего о своей победе, он превратился в усталого меланхолика с грустными глазами.

– А про Аугенталера вы нам расскажете? Как его брали? – не унимался джазмен. – Чертовски интересно!

Иван Николаевич смотрел куда-то мимо собеседника. Если бы Утесов обладал даром проникновения в чужие мысли, он увидел бы в них бледное лицо раненой девушки. Пронин сказал скороговоркой, как бы отстраненно:

– Расскажу. Непременно. Потом. Если очень захотите. Теперь же мне надо спешить в Москву. Знаете, в сентябре грядут большие торжества, посвященные победе над милитаристской Японией. Ожидается такой наплыв иностранцев, что нам – квалифицированным гидам – наверное, придется работать без выходных.