Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа

Малль молчал. Но, кажется, он понимал Пронина, говорившего сейчас по-русски.

– Нет, господин Малль не был организатором теракта. Его использовали как ходячий шифр. Через него Вольф руководил операцией. Кто такой этот Вольф – рассказ особый. Да, друзья, если бы тогда, в театре оперетты, я не обратил внимание па трюк с запонками, мы бы вряд ли разгадали их маневры.

Пронин снова повернулся к Маллю:

– Вас, господин дипломат, ожидает особо охраняемый автомобиль. Посол Швейцарии находится здесь, так что можете быть уверены, все формальности будут соблюдены.

А теперь, Леонид Осипович, – грустно сказал Пронин, – продолжайте концерт. Люди пришли послушать вас. Не лишайте их этого удовольствия.

Потрясенный Утесов громко сказал:

– Этот вальс мы посвящаем майору Пронину – человеку, который спас наши жизни!

Зрители вновь заняли свои места. Пронин встал и направился к выходу. Он шел вдоль прохода с непроницаемым лицом, и ему казалось, что какой-то другой человек, а не он рыдает, хватается за сердце, не в силах вынести боли от страшных потерь. Железнов, Лена, Андрей… Не нужно вальсов, ему не хочется никого и ничего видеть.

Уже в парке Пронина догнал Хармиш. Он подошел к Ивану Николаевичу, окруженный помощниками.

– Вы спасли мне жизнь. Вы спасли от позора Швейцарию. – Посол энергично тряс ему руку.

– У вас своя работа, у меня – своя.

– Но вы совершили подвиг. Моя страна не может оставить вас без награды. – Подручный Хармиша протянул Пронину нарядный футляр. – Возьмите, Иван Николаевич. Таких часов всего-то выпущено десять штук. «Партия миллионеров». Один экземпляр – ваш. Видите, на нем и номер обозначен – восемь. Носите на здоровье.

– Нет, уважаемый. Я сюда приехал в часах фабрики «Победа», в них и вернусь домой. – Пронин взглядом искал Никифоренко. – А эти часы я передам на наш опытный завод. Пусть изучают, как швейцарцы с такими механизмами управляются. Изучат – еще лучше вашего сделают.

– «Партия миллионеров»! Что за странный человек, он отказывается от целого состояния! – шепнула Хармишу супруга. Посол только пожал плечами.

– У каждого своя партия миллионеров.

Дипломатам оставалось прогуливаться по парку в недоумении. А Пронина нагнал запыхавшийся Кирий:

– Все в порядке, Иван Николаич! Я маршала сразу отвел в сад. Товарищ Берия мне руку пожал.

– Да ты молодцом, Кирий, молодцом. Свободен на сегодня. Нарзану, что ли, попей.

Ночью и утром Пронин докладывал Берия об операции. Маршал прочувствовал, что здесь не обошлось без личной трагедии, и с непривычным жаром говорил о высоких наградах, которые ждут Пронина, Коврова, Кирия и других… «Такие люди, как ты, целой армии стоят. Этот Вольф… Правильно ты его. Живым он нам и не нужен».

Вечером следующего дня в гостиничном номере Пронина собрались друзья. Утесов, Никифоренко, даже Ковров прискакал из Москвы по случаю окончания важной операции. Он не любил самолетов, но тут уж наплевал на суеверия. На столике стоял коньяк, на тарелке лежал нарезанный тонкими дольками лимон, посыпанный сахарной пудрой.

– Ты, Иван Николаевич, снова победил. И группу военных преступников задержал, и швейцарцы остались довольны. Герой!

– Не забудьте о двух погибших. В придачу ко всем нашим гениальным победам… Да и Вольфа я не сумел взять живым.

– Зачем вы так, Иван Николаевич, – сказал Никифоренко, – врачи говорят, девушка будет жить.

– А Вольфу этому, собаке, собачья смерть! – подытожил Утесов своим знаменитым хриплым баритоном.

– Что удивительно, а ведь Вольф – почти ровесник нашей революции, да и обстоятельства появления его на свет – вполне революционные, – негромко проговорил Иван Николаевич Пронин. – Неисповедимы пути наши.

– Ну-ка, – оживился Утесов, почувствовав, что за этими словами кроется интересная история, – расскажите нам о человеке, из-за которого мы вчера чуть не взлетели на воздух.

– Надеюсь, секретной информации в твоем рассказе, Иван Николаевич, не будет, – вставил веское слово генерал Ковров.

Пронин обвел взглядом собравшихся:

– Конечно, если не считать секретов буржуазных. Итак. Как только я понял роль в операции тандема Малль – Вольф, меня более всего занимал вопрос: почему столь уважаемый и мирный человек, каким является Франц Малль, участвует в деятельности группы Аугенталера? Я тщательно изучил его досье и обратил внимание на маленькую деталь тридцатилетней давности. Малль, как и Вольф, учился в свое время в Париже. Правда, не в Сорбонне, но все-таки на юриста. И там, в самый разгар Первой мировой войны, с ним случился один казус. Он вообще в то время слегка отклонился от пути праведного буржуа – сказалось влияние бунтарского парижского студенчества. Итак, отпрыск благородного семейства крупных торговцев участвовал в антивоенных митингах, приветствовал русскую революцию и даже… влюбился в простую француженку – из тех, кого Тургенев называл гризетками, подружками студентов. От этой бунтарской любви явился плод, названный Гюставом Жубером. Но тут вмешался старик Малль, отец Франца. Сын был препровожден из Парижа в Берлин. А внук? К счастью, нашим специалистам удалось отыскать его следы. Внук был отдан в частный пансион в Богемии, но уже под онемеченным именем Густав.

Франц Малль благополучно завершил свое образование, через два года вернулся в Швейцарию и счастливо сочетался законным браком с дочерью бернского банкира. Карьера его неудержимо шла в гору. К 1937 году он уже был достаточно известным в мире общественным деятелем, пользующимся заслуженным авторитетом и даже имеющим влияние на правительства некоторых западных стран.

А вот Густав Малль-Жубер к этому времени уже достиг студенческого возраста. Был этот молодой человек взглядов, скажем, экстремистских. И очень рано стал интересоваться политикой, но не политикой вообще, а политикой в ее нацистском понимании. Гитлеровская партия и незаконнорожденный сын швейцарского буржуа очень подошли друг другу. Молодой Густав знал три языка, был энергичен, умен. Но он оставался незаконнорожденным, циничным и озлобленным, хотя и умел скрывать свои чувства и убеждения. Кстати, он увлекался спортом. Сильный малый, между прочим!

Время от времени он получал немалые денежные суммы от отца.

Когда Вольфу стукнуло семнадцать лет, он появляется в Женеве на пороге дома Маллей. И тут Франц Малль снова уклонился от пути правоверного буржуа. К несчастью, жена не подарила ему сына, и отец сделал ставку на своего бастарда. Тем более что тот ведь был плодом пылкой юношеской любви. Сам же молодой человек действовал целенаправленно и напористо.

Малль не мог действовать открыто, этого не позволяла буржуазная мораль. Но тем не менее Густав по стопам своего отца был препровожден в Париж. Чтобы сохранить семейную тайну, он согласился жить во Франции под вымышленным именем – Карла Гаусса. Его фотография имеется в личном деле. Нет сомнений, что это молодой Малль. Будучи активным членом нацистской партии, Густав Жубер уже давно выполнял особые поручения своих боссов. В Париже он, как и его беспутный отец, сошелся с социалистами, стал членом марксистского кружка… Через три года, после падения Франции в 1940 году, почти все члены этого кружка были схвачены гитлеровцами.