Сергей Бакшеев - Дирижер

— Я хочу, чтобы ты знала правду, — прервал ее Санат.

— Ты о чем?

— Семнадцатого июля в ваш дом приезжали четверо: твои двоюродные братья и Медведь с Камазом из гостиницы.

— Я помню.

— Твой отец послал их за деньгами, которые украли моя сестра с мужем.

— Украли? Выходит, они виноваты.

— Они украли деньги, а у них забрали жизни.

— И мой отец к этому причастен? — догадалась Лия.

— Я слышал, как он отдавал приказ, — признался Дирижер.

— Но тебя здесь не было.

— Я слышал.

— Это ужасно. — Лия припала к груди Саната, потупив голову, и прошептала: — А потом, когда погибли мои братья и те двое из гостиницы, где ты был?

— Я был рядом.

— И ты… Ты их… — Лия отпрянула и посмотрела ему в глаза.

— Больше этого не повторится. Клянусь, — пообещал Дирижер.

— Я люблю тебя, Санат. Люблю родителей. Что мне делать?

Санат обнял девушку за плечи, указал взглядом на седовласого мужчину в конце улицы, который скрывал лицо и никуда не торопился:

— На тебя заглядываются солидные мужики. Давай пойдем в дом и сыграем.

Они вернулись в дом, прошли мимо удивленной Наны Ревазовны и поднялись на второй этаж. Вскоре оттуда зазвучали электроскрипка и синтезатор. Музыка была проникновенной и чарующей.

Нана Ревазовна вздохнула, опустилась на стул и стала слушать. Ее дочь и странный молодой человек продолжали играть. Иногда солировала скрипка, иногда синтезатор, но чаще оба инструмента сливались в единый поток музыки. Они играли долго, о чем-то разговаривали и снова брались за инструменты.

На улице их слышал Сергей Васильевич Трифонов. Он догадался, что Дирижер обязательно придет к любимой девушке и уже второй день дежурил около ее дома. Чутье не подвело профессионала. Он засек Дирижера, наблюдал за его встречей с беременной подругой и поминутно откладывал звонок в родную Контору. Пусть еще, пусть еще пообщаются, час-другой ничего не решит.

Потом они взялись за музыкальные инструменты. Необычная электронная музыка завораживала, и Трифонов заслушался. Он колебался. Сейчас дуэт влюбленных рождает удивительную музыку, а потом, после его звонка, от Дирижера будут требовать совсем другое звукоизлучение.

Пока он думал, как поступить, к дому подкатила белая «волга» с Отаром Гурамовичем Беридзе на пассажирском сиденье. Из-за руля вышел крепкий парень и стал открывать ворота. Наметанным взглядом полковник определил под его курткой наплечную кобуру с пистолетом, а на руке заметил татуировку, которая никак не соответствовала облику работника правоохранительных органов.

Беридзе опасается за свою жизнь и обзавелся телохранителем из криминальной среды, догадался полковник в отставке. Чего он боится: мести Дирижера или последствий грязных делишек? Если первое, то сразу проверка: сумет ли Дирижер за себя постоять?

Трифонов подошел ближе к дому и не обратил внимание на легковушку, проехавшую по улице. В машине сидели оперативники, которых Дирижер называл Крепышом и Модником.

— Московский гость второй день здесь что-то вынюхивает, — сказал Крепыш.

— Нам же лучше, не нужно за ним топтаться, — решил Модник и приказал напарнику: — Поехали за бухлом. Ребята на праздник скинулись.

Отар Гурамович еще во дворе услышал, что дочь музицирует не одна, и подумал, что Нана помогает ей. Увидев жену в гостиной, он удивился:

— Кто с Лией?

Жена не ответила, но по ее растерянно-тревожному лицу он догадался и процедил сквозь зубы:

— Шаманов вернулся.

Глаза Беридзе мстительно сузились, он поманил охранника. Жена схватила мужа за рукав, пытаясь остановить, но тот пихнул ее на стул и сделал знак, чтобы сидела тихо. Отар Гурамович что-то шепнул охраннику, и парень достал пистолет.

Они на цыпочках отправились вверх по лестнице — впереди вооруженный охранник, за его спиной Беридзе. На последней ступени охранник отвел затвор, снял пистолет с предохранителя и подошел к закрытой двери, за которой звучала музыка.

Беридзе после инцидента на поминках, когда Шаманов чуть не расправился с ним и племянником, обратился к криминальному авторитету за помощью. Тот выслушал, узнал, что речь идет о музыканте, которого разыскивает милиция, и дал человека, который решит проблему и заметет следы.

Молчаливый охранник сопровождал Беридзе повсюду. Отар Гурамович не таился, а сознательно подставлялся в самых разных местах, чтобы спровоцировать мстителя. Но Шаманов словно исчез из города.

А потом пришло сообщение из Москвы. Георгий Давиташвили нелепо погиб на стадионе. За неполный месяц Отар Гурамович лишился двух любимых племянников, которых воспитывал с юности и почитал за сыновей. А где-то рядом ходит человек, который может и не причастен к их гибели, но точно желал их смерти. И готов был убить его тоже.

— Отар, остановись! Санат отец нашего внука, — взмолилась жена, когда догадалась о планах мужа.

— Санат? Ты так его называешь! — взбесился Беридзе.

Он смирился с тем, что красавица дочь нагуляла живот не пойми от кого. Замуж в родном городе Лия уже не выйдет. Ну и ладно! Пусть родит внука или внучку, они с женой возьмут заботы о малыше на себя. А Лия уедет в Москву или в Пермь. Она отличный музыкант, ее возьмут на работу в симфонический оркестр или музыкальный театр. Там, вдали от пересудов злопыхателей, Лия начнет новую жизнь и найдет свое счастье.

Так решил глава семейства. А чтобы никто не помешал этим планам, нужно было избавиться от Шаманова. Даже тюрьма теперь не казалась решением проблемы, упрямая Лия и там навещала безродного музыканта, вскружившего ей голову. Пусть он исчезнет навсегда, истлеет на дне морском.

Видя решимость мужа, Нана привела последний довод:

— Лия любит его. Ты сделаешь ее несчастной.

— Что за чушь! — повысил голос Беридзе. — Наша дочь ошиблась. Ребенок плод этой ошибки, с которым ничего не поделаешь. А любовь эфемерна, мы должны избавить Лию от ложного чувства.

— Ты говоришь страшные вещи, Отар, — промолвила Нана.

«Какие же бабы дуры», — подумал муж и с трудом воздержался от ругани.

Когда-то в молодости Отар Беридзе, как и все, любил эстрадные песни. В ресторанах после хорошего ужина ноги сами собой пускались в пляс под грузинские мотивы. Но в семье росла дочь-музыкант, которую направляла мама, сама прекрасно игравшая на фортепьяно. Беридзе ходил на концерты дочки, где с каждым годом исполнялись более сложные классические произведения. И дома мама с дочкой предпочитали слушать записи струнных квартетов и симфонических оркестров.

Беридзе волей-неволей впитывал в себя образцы лучшей классической музыки. Он стал отличать утонченный солирующий тембр скрипки от приглушенных звуков альта и тягучих, мужественных нот виолончели, не говоря уж о величественных басах контрабаса. Он всё чаще ловил себя на том, что заслушивается классическим произведением и получает удовольствие от музыки, как от вкусного блюда.