Сергей Бакшеев - Дирижер

Но в курортном городе поп-музыка доминировала и, словно жирный слой майонеза, укатывала под собой любые музыкальные изыски.

Отар Гурамович смутно помнил, как на дне рождения дочери Шаманов подыгрывал Лие. Дочь была ослепительна, а музыкант невзрачен. Потом он слышал про успех их дуэта, но ни разу не слушал их выступления. И вот теперь, поднимаясь по лестнице, неистовое звучание электроскрипки, дополненное объемной мощью синтезатора, обрушилось на его слух.

Дуэт гармонично соединил изысканность классический сочинений с экспрессий современного исполнения. Электронные звуки омолодили старые произведения и обогатили новой палитрой красок. И самое главное, дуэт звучал, как единое целое, словно один организм с общим сердцем и разумом играл на двух инструментах.

Зазвучала новая мелодия. Отар Гурамович заслушался и остановил охранника уже приоткрывшего дверь. Сквозь щель он видел лицо дочери, прижимавшей подбородком скрипку. Она была счастлива. Не когда-нибудь потом в далеком городе, как он планировал, а сейчас, в родном доме, рядом с худым музыкантом, от которого ждет ребенка.

Беридзе отступил на шаг и посмотрел вниз. Оттуда с мольбой на него смотрела Нана. Когда-то он влюбился в грациозную девушку с большими глазами, увлеченно игравшую на фортепьяно. С тех пор их любовь измельчилась, а может просто большую часть общей любви вобрала в себя их дочь Лия. А когда дочка счастлива, как сейчас, то тепло любви возвращается обратно родителям. Он почувствовал это только что, а жена слышит игру счастливой дочери дольше, о чем говорят ее наполненные счастьем глаза.

Беридзе сделал жест охраннику, и они спустились вниз.

— Уходи, ты мне больше не нужен, — сказал он и достал деньги. — Это компенсация за досрочное увольнение.

Охранник молча взял деньги и исчез. Нана благодарно обняла мужа.

— И что теперь делать? — спросил Беридзе супругу.

— Я приготовлю ужин, — решила женщина.

Отар Гурамович понял, что женщина выбрала женское дело, а ему предстоит отвечать за мужское решение. И он уехал на важную встречу.

Трифонов убедился, что Беридзе не смущает присутствие в доме беглого преступника. Он ничего не сделал Дирижеру, тот продолжал играть вместе с его дочкой. Значит, Шаманова часто можно будет подкараулить здесь. Полковник решил вернуться в санаторий, чтобы отдохнуть и принять взвешенное решение.

Отар Гурамович вернулся домой к ужину и застал за столом обновленную семью. Лия сидела рядом с Санатом и напряженно смотрела на отца. Нана Ревазовна выдвинула стул для мужа напротив молодой пары.

Беридзе сел, вдохнул аппетитные ароматы блюд и почувствовал, что жутко голоден.

— Сначала поужинаем, — объявил он и попросил дочь: — Лия, принеси вино. Наше домашнее, с родины.

Девушка поняла, что скандала не будет, и отправилась в подвал с графином, чтобы наполнить его вином из родной деревни отца, которое он пил по особым случаям.

Ей не наливали — беременная. Дирижер опасался, что из-за алкоголя лишится своего дара в самый ответственный момент, но его противник утратил черты жесткости и выглядел, как уставший хозяин гостеприимного дома. И Санат поднял бокал.

Ужинали молча. Чувствовалось, что Отар Гурамович держит в голове тяжелые мысли и хочет ослабить внутреннее напряжение с помощью вина и сытного ужина. Наконец, он вытер губы салфеткой, сдвинул грязную тарелку, сложил руки на столе и игриво спросил:

— Когда свадьба, жених и невеста?

Лия смущенно зарделась. Улыбнулась и Нана Ревазовна. Лицо отца, напротив, сделалось суровым.

— А свадьбы не будет, увы. Пока не решится вопрос со статусом жениха. — Он посмотрел на Саната. — Ну что, почти родственник, не будешь же ты вечно прятаться от милиции?

Дирижер покачал головой.

— Это и невозможно, — подтвердил Беридзе. — Поэтому у нас два пути, и оба рискованные. Первый — пойти к следователю и всё рассказать. И тебе, и мне. А дальше, может, оба сядем для улучшения процента расследований, возможно повезет и кого-то оправдают. Зато, когда выйдем, сыграем свадьбу на законном основании. Правда, неизвестно, сколько лет будет тогда вашему ребенку.

Все помолчали. Лия сжала руку Саната и спросила отца:

— Ты не сказал про второй вариант, папа.

— Я съездил сегодня в порт, поговорил с нужными людьми. — Отар Гурамович подался вперед и продолжил торопливо и тихо. — Я подкуплю моряков и таможню. Вас спрячут на борту торгового судна, высадят в Стамбуле. Оттуда переберетесь в Грецию, а там уже, куда захотите. Я дам вам денег, валюту. До рождения ребенка хватит. А дальше сами, вы же отличные музыканты. Я верю, вы справитесь, язык музыки международный.

Беридзе закончил и искал ответа на рискованное предложение в глазах Лии и Саната.

Первой подала голос Нана Ревазовна. Она была напугана.

— Дети уедут за границу, и мы их больше никогда не увидим? Я не смогу нянчить внука.

— Зато у них будет нормальная жизнь, семья, работа. И мы когда-нибудь к ним приедем.

— Когда? Нас не выпустят за границу.

— Нана, всё меняется.

— Только не в нашей стране!

Хозяйка поднялась из-за стола и стала сносить грязную посуду в раковину. Она усиленно драила тарелки и гремела столовыми приборами. Беридзе вновь посмотрел на дочь и сказал:

— Вам решать.

Лия обменялась с Санатом взглядом, полным скрытого смысла, и ответила:

— Мы уедем, папа. Только нам обязательно нужно взять с собой инструменты.

— Корабль большой. Договорюсь, — заверил отец. — Давай, жених, обнови графинчик.

Дирижер направился в подвал за вином с опустевшим графином. Лия мечтательно улыбалась.

И в этот момент в дом позвонили и потребовали немедленно открыть дверь.

Следователь Хижняк не смог дозвониться до оперативников и вечером сам заехал к ним в управление. Там сотрудники во всю отмечали профессиональный праздник — День советской милиции.

Оперуполномоченного Крепыша Хижняк застал изрядно навеселе в прокуренном кабинете с бутылками на рабочем столе, расчищенном от бумаг.

— Что узнали? — потребовал следователь.

— Второй день твой Трифонов у дома Беридзе околачивается. Он следит за домом, а мы за ним — смешно! — рассказал оперативник.

— И что там в доме?

— Вчера тишина, а сегодня живая музыка в честь нашего праздника, — осклабился оперативник.

— Скрипачка играет?

— Звучит солидно. Ей кто-то подыгрывает.

— Кто?

— Мамаша или подружка какая пришла.

— Вы не проследили, кто приходил в дом? — выразил недовольство следователь.

— Хижняк, у нас дел по горло, а сегодня праздник. Или присоединяйся, или отвали!

Крепыш поддержал очередной тост коллег, Хижняк вышел из душной комнаты на воздух. После интереса Трифонова к делу Шаманова следователь решил, что бывший полковник КГБ что-то знает о беглеце и может вывести на него. Тогда он и попросил оперативников понаблюдать за похождениями московского отдыхающего.