Ник Картер - Серия Киллмастер автора Сола Верника [ЛП]

Это язык превосходных степеней, преувеличений и преувеличенных метафор. Это драматично и красочно, и ругательство на арабском делает ругательство на любом другом языке скучным и безжизненным.

Арабы восхищаются ораторами. Шариф аль-Саллал был одним из лучших, что я когда-либо слышал — и я слышал их от Рабата до Дамаска. Я легко мог представить, как он кричит окружающему толпу беженцев с безумными глазами на рынке в Бейруте или Аммане, унося их вместе с собой в наводнение одной лишь силой и волнением своих слов.

«Мы разнесем слово Корана в каждую деревню! Мы принесем смерть каждому неверному, который своим присутствием осквернит нашу святую землю Палестины! Страна будет нашей! Аллах обещал это. В двадцать восьмой суре Корана — это те самые слова! "

Он закрыл глаза и произнес: «Аллах, давший вам Коран, вернет вас на вашу родину!»

В своем воображении я слышал голос Тамар, когда она повторяла те же слова еще в Вашингтоне. Это казалось вечностью назад. Но это было только в прошлый вторник вечером.

Шариф аль-Саллал замолчал.

Он смотрел на меня сверху вниз. Я мог прочитать свой смертный приговор в его глазах.

Прежде чем он смог заговорить, я резко вмешалась. "Почему ты вернулся сюда?" — смело спросил я, рискнув тем, что Аль Саллала не было в квартире, когда я вошел.

«Чтобы показать моим последователям меч Аллаха», — просто ответил он.

Я был озадачен. Что это за намек?

"Меч Аллаха?" Я спросил.

В ответ аль Саллал отвернулся. Он зашагал в угол комнаты и поднял какой-то предмет.

"Этот!" — воскликнул он с ликованием, разворачивая ткань, окружавшую предмет.

«Вот! Меч Аллаха!»

Ятаган, который он поднял, вспыхнул в бою, его лезвие сверкало из полированной стали. Рукоять и рукоять были украшены рубинами и изумрудами. По металлу клинка была нанесена тонкая гравировка.

"Меч Аллаха!" — крикнул он снова, его голос повысился до крика.

Этот человек был полным сумасшедшим, пленником собственных разглагольствований и самым надежным из своих последователей!

Саллал посмотрел на меня через комнату. "Он должен пить кровь неверного!"

Я начал понимать, что он задумал для меня, и мне это совсем не понравилось.

Саллал подошел к дивану и посмотрел на меня сверху вниз. Я мог понять, почему его последователи уступали его личности. Этот мужчина излучал харизму подавляемого насилия. Он испустил волны явной враждебности и гнева, которые больше всего привлекли бы людей, разочарованных жизнью в нищете.

В правой руке он сжимал ятаган. Теперь он опустил кулак и направил лезвие мне в горло. Он медленно опустил лезвие, пока острие не коснулось кожи моего горла.

Заставляя себя сохранять спокойствие, я сказал по-арабски: «То, что ты собираешься сделать со мной, осквернит меч Аллаха. Не могли бы вы наложить на него проклятие?»

Я застал его врасплох. Его глаза расширились. Он ослабил давление лезвия на мое горло.

"Что вы имеете в виду?"

«Меч Аллаха носил сам Пророк», — указал я. «Он пил кровь только в бою».

На мгновение Аль Саллах

Я задумался над тем, что я сказал. Затем он трезво кивнул. «Вы правы. Только в бою».

Он отвел лезвие от моего горла. Я тяжело сглотнул. Этот человек был сумасшедшим, но в нем оставалось достаточно разума, чтобы он мог мыслить логически.

«Мы будем бороться», — просто сказал он. «Да. Мы будем сражаться».

Я смеялся над ним.

"Что это будет за бой?" — насмехался я. «Я связан по рукам и ногам, и у меня нет оружия, которым можно было бы защищаться. Ты издеваешься над мечом Аллаха!»

Слова проникли ему в шкуру.

Лезвие ятагана вспыхнуло в воздухе, стремясь опуститься на меня прежде, чем я успел вздохнуть. Острый край лезвия первым прорезал веревки, удерживающие мое запястье, второй разрезал веревки на моих лодыжках. Полностью разорванные наручники упали.

Медленно, растягивая мышцы, я сел.

"На ноги!" — приказал аль Саллал. Я встал.

Охранник через комнату поднял автомат выше, прицеливая дуло в меня. Я был уверен, что он поставил рычаг селектора на автоматический огонь.

«У меня нет оружия», — напомнил я аль-Саллалу.

Сахриф аль Саллал пробормотал проклятие. Приставив острие сабли к моему горлу, он выкрикнул приказ стражнику.

«Клянусь бородой Пророка, достань ему клинок!»

Охранник не колебался ни секунды. Малейшая прихоть Шарифа аль Саллала была его приказом. Он выбежал из комнаты. Через мгновение он вернулся со вторым ятаганом.

Это было простое лезвие, но когда он протянул его мне, я заметил, что лезвие было недавно заточено до бритвенной остроты. Я поднял его в руке. У него был приличный баланс. Я посмотрел на лезвие, а затем на аль-Саллала, вопросительно приподняв бровь.

Он кивнул. «Да. Мы собирались использовать его, чтобы убить вашего президента. До сегодняшнего утра, когда курьер из моей штаб-квартиры в Дамаске принес мне это». Он держал в руке украшенный драгоценными камнями ятаган.

Снова в его глазах вспыхнуло нарастающее безумие, когда он уставился на обнаженную сталь в руке.

Он отошел от меня.

«Теперь, — сказал он, — теперь меч Аллаха будет пить кровь неверного в битве».

Без предупреждения он замахнулся на меня.

Он чуть не застал меня врасплох. В последнюю секунду я отскочил, едва избежав удара.

Мои мышцы были жесткими из-за того, что были связаны. Кровообращение в моих руках и ногах было вялым. От прошлой ночи у меня все болело. У меня болела рана на спине. Я чувствовал, как рвутся швы, когда я резко отскакивал от Аль Саллала.

Он дважды замахнулся на меня, сначала лезвие коснулось моего живота, а затем, в конце короткого взмаха, быстро повернул лезвие и нанес удар сзади в лицо.

Ятаган имеет длинный и глубокий изгиб с выпуклым краем, заостренным до микроскопической толщины. Хорошее лезвие из дамасской стали можно заточить настолько остро, что им можно будет бриться так же плотно, как бритвой для парикмахера.

Дуэль на ятагане не похожа на фехтование на рапире или эпее. Это больше похоже на саблю, хотя с ятаганом это рубящий удар, который наносит урон. Вы тоже можете использовать точку. Оба смертельны.

Клинок Шарифа аль Саллала был изготовлен из лучшей дамасской стали. Лезвие, которое у меня было, по сравнению с ним было некачественным.

Он снова замахнулся на меня. — я отчаянно парировал. Сталь звенела звенящими ударами, когда лезвия раз за разом врезались друг в друга.

Саллал шаг за шагом водил меня по комнате. Когда я отступал, мне приходилось следить за мебелью. Одна ошибка, поскользнуться или неровность, которая вывела меня из равновесия, могла означать для меня мгновенную смерть. Саллал был великолепен с ятаганом.

Он знал, насколько он хорош. Я видел безумный блеск в его глазах, когда он нападал снова и снова. С растущим болезненным чувством я понял, что он играет со мной, играет в игру для своего злого развлечения, все время зная, что он может увести меня в любое время, когда захочет!