Алексей Наст - Кровавый пасьянс

С автостоянки выехали на широкой старой «хонде». Через минут пятнадцать быстрой езды китаец свернул к автозаправке.

— Тот человек здесь работает? — спросил Арахов.

— Бензину мало. Заправлюсь.

Китаец подогнал «хонду» к заправочной установке, выключил двигатель.

— Я быстро, — и пошел к будке, где из окна торчала голова оператора.

Арахов тоже полез из машины.

— Жвачку куплю. Изо рта воняет, словно дерьма поел.

Сергей задумчиво смотрел, как китаец впихнул деньги в окошечко кассы, как к нему подошел Арахов, они стали о чем-то говорить, потом обернулись.

В этот момент сидевший рядом с Сергеем на заднем сиденье Джеки Чечен вдруг дернулся и откуда-то у себя из-под одежды выхватил пистолет. Щелкнул взводимый боек. Ствол больно уперся Сергею в висок.

— Сиди спокойно, Ли, без шуток.

— Ты рехнулся! — опешил Сергей.

Китаец у будки побледнел. Арахов резко выхватил спрятанный за поясом пистолет Макарова.

Чечен, чертыхаясь, врезал Сергею пистолетом в висок.

— Не дергайся! Но Сергей дернулся, и удар срезался. От боли потемнело в глазах. Он схватился за голову обеими руками.

Чечен, пинком открыв дверь, выскочил из машины.

— Чечен, не дури! — заорал Арахов.

Джеки обернулся, выстрелил и бросился со всех ног удирать. Арахов подбежал к машине, заглянул в салон.

— Серёжа, ты в порядке?

— Да, но он мне здорово врезал, — прохрипел Сергей, пытаясь справиться с ноющей болью.

— Ты понял? Чечен — он Гунук!

От этих слов в мозгу Сергея прояснилось.

— Не может быть! Тот китаец, а Джеки — кореец.

— В этом весь номер. У Гунука боевики китайцы и кликуха китайская, все его и считают китайцем. А это сраный Джеки.

— Не верится. Не может такого быть.

— Тогда зачем он убил китайца?

Сергей посмотрел на будку заправщика: ошалелый оператор пялился на них через окно, а внизу, на асфальте, распластался застреленный водитель «хонды». Сергей обалдело смотрел, а в мозгу крутился вопрос: «К чему это убийство? Даже если он Гунук и его раскрыли, зачем он убил человека?»

Первым порывом Арахова было слинять с места преступления, но, секунду поразмыслив, он сказал, что надо дождаться ментов — не сейчас, так завтра их вычислят, и еще вставят начальственный нагоняй, что не поделились информацией с угро о виновнике убийства.

— Ненавижу с ментами общаться, — сказал Арахов, усаживаясь за руль «хонды», улыбнулся резиновой улыбкой. — Но придется. Как говорится, переживем самое неприятное сейчас.

— Умнее было бы догонять Гунука, — заметил Сергей. Боль почти прошла, и он себя чувствовал уже более-менее.

— Его догонишь. Он, как заяц, сейчас петляет по дворам. Придумал ведь, поганец, китайскую бригаду сколотить. Никогда бы на него не подумал. Наверное, уже миллионер, а ходил рядом с нами… Знал бы, что он Гунук, глаза ему выдавил бы этими пальцами. — Арахов кивнул на свои большие пальцы.

— За что? — Сергей улыбнулся.

Арахов посмотрел на него, сказал хмуро:

— За все плохое… За это вот, — кивнул в сторону трупа. Помолчал, потом добавил: — А вообще, мы молодцы — Гунука вычислили, теперь его выследим, поймаем и через него выйдем на Дракона.

— План идеальный. Где только ловить Чечена будем? И когда?

— Где — пока не знаю, а когда — не скоро. Вон они — коршуны. — Арахов кивнул на приближающуюся машину оперативников из отдела убийств. — Ей-богу, сейчас бы дал газу отсюда. Но… нельзя. Чего доброго, нас с тобой обвинят. Скажут — фээсбэшники намутили.

— Мы им сдадим Чечена?

— Сдадим. Не брать же его грех на себя! Скажем, что Чечен грохнул китайца, но попросим его не трогать, мол, сами отловим.

— Они не тронут?

— Захотят — не тронут. А вожжа под хвост попадет — специально нам поднагадят.

Из оперативного уазика полезли опера. Двое сразу направились к трупу. Трое и самый главный среди них (Сергей вычислил его по толстому брюху и властно сдвинутым к переносице бровям) двинулись к машине, где сидели «суперагенты».

Арахов, идиотски хихикнув, поднял ладонь.

— Привет.

— Выходите! — рявкнул толстяк.

— Это я, Филиппыч!

— Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину.

Сергей и Арахов послушно вышли; их повернули к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали — отняли пистолеты, бумажники с деньгами. Арахов хотел пошутить: «А где пакетик с белым порошком?» — но решил, что не стоит, лишь слабо возмутился:

— Филиппыч, ты что куражишься?!

Толстяк рассвирепел:

— Заткнись! Вы оба — козлы! Где вы — там трупы! На хрен мне ваши операции? Мне покой в городе нужен.

— В интересах Родины…

— Арахов, не гни дугу! Сейчас этот номер не пройдет. Покой в Дальнем ныне важен, как никогда… Такие люди заинтересованы, чтобы здесь была тишь да гладь, говорить боюсь! А ваши интересы — это отнюдь не интересы государства. Может, в золотое время, в эпоху развитого социализма, при Леониде Ильиче Брежневе, ваша грозная спецслужба была единая и следила за безопасностью страны, а ныне ФСБ — это куча отдельных служб. В каждой отдельной области свой дядька, прикрываясь госдолжностью, делает свои дела!

— Филиппыч, это перебор! У нас с коррупцией строго!

— То-то по телевидению постоянно репортажи об уголовных делах на вашего брата!

— То же самое можно сказать о твоей конторе.

— Короче, я обещал пресечь убийства в городе, и я пресеку. Я вас изолирую… временно. И никто мне не помешает.

— Не имеешь права! — возмущенно обернулся Арахов, но был вежливо — толчком в шею — возвращен в исходное положение.

— Имею, — заверил толстяк. — Возьмите паузу на недельку, а мои ребята разберутся, законные ваши действия или нет…

— На арест нужно решение суда!

— Будет тебе решение. Судья Кукин давно хочет с тобой посчитаться! Кстати, почему вы без мобильников? Где ваши телефоны?

— У Кима.

— Какого Кима? — не понял толстяк.

— У Сашки Кима, которого убили. Мы к нему наведались поговорить, его боевики телефоны забрали, а вернуть не успели — всех покрошили китайцы. Теперь без телефонов.

— Забавно. Но что-то не верится. Ты всегда, Арахов, строишь какие-то козни.

— Я? Это вы хотите задержать, срываете операцию. Какие же козни?

Видя, что фээсбэшники не буянят, а покорно вслушиваются в нравоучения, шеф оперов смягчился, тон слегка сбавил.

— Посидите у нас взаперти, отдохнете. Объяснительные подробные напишете, особенно насчет операции этой своей… Если я отпущу вас, вы снова создадите условия для очередной бойни… А если будет новая бойня в городе — меня уволят. Надо все выяснить. Законны ваши действия или произвол и превышение должностных полномочий. Надо выяснить. Закон един для всех. Госдолжность — это не кормушка, а у нас до сих пор все никак не поверят в это такие вот жучки. Но мы вас пересажаем.