Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Так размышляя, Зигфрид дошел до вагона-ресторана.

Входная дверь из лакированного дерева была закрыта, но через узорчатое стекло было видно, что за столиками находится два десятка посетителей. Патруля видно не было. Отлично.

Не успел старик сесть за столик, как к нему подошла официантка.

– Кофе и пачку сигарет, пожалуйста.

– Одну минутку, – ответила официантка и тут же отправилась в кухонный блок.

Спустя пятнадцать минут входная дверь с противоположной стороны вагона-ресторана распахнулась, и в сопровождении рядового полицейского и серого субъекта в штатском вошел офицер.

Началась проверка документов. Проверяющие не пропускали никого. Все как обычно: вежливое, корректное, но не терпящее возражений требование предъявить документы. Сличение фото в паспорте с личностью, пролистывание пары страниц, возврат документов, благодарность, обозначаемая кивком головы, и переход к следующему столику. Да, все как обычно. Один столик, второй, третий. Солдат безучастен, просто истукан с карабином, а вот штатский головкой вертит, бросает взгляд по всему залу, явно кого-то ищет, а вот здесь стоп. Черт, не может быть. Ошибки нет. За четвертым столиком задержались дольше обычного, да и штатский из-за высокого плеча офицера перегнулся, пытаясь заглянуть в паспорт. А паспорт чей? Ах, вот оно что, паспорт молодой, лет тридцати, женщины, шатенки. Вот она, истинная цель проверки – ищут женщину, блондинку, молодую. Ну, конечно, через два столика еще одна такая же сидит, только чуть постарше, но тоже волосы светлые.

Штатский достал из кармана блокнот, развернул, вроде как что-то прочитал. Нет, дружок, ты не читаешь, а смотришь на фото. Ставлю сто против одного, что у тебя фото Моники.

Плохо дело. Нужно возвращаться, но вот так встать и уйти не получится, сразу привлеку к себе внимание.

Ладно, пусть проверят документы и у меня, перейдут в следующий вагон, а я тогда отправлюсь следом, обгоню, не вызвав подозрения. Опять дольше задержались возле белокурой женщины. Ее паспорт листает офицер особенно тщательно, все читает, несколько раз сверяет фото с лицом. Тип в штатском опять свой блокнот вытащил, видимо, память на лица отсутствует как таковая вообще. Зачем только такого держат? Хотя напрасно я так, ведь он, быть может, отличный аналитик, а это так, нагрузка к основным обязанностям.

Паспорт мужчины, который сидит рядом с женщиной, тоже проверяют долго, чтобы не вызвать подозрений, но… не так тщательно. Все ясно, информатор «гравера» ненадежен или всего не знал, а может, ориентировка пришла, когда мы были уже в пути. Не это главное. Дойдут до нас – нам крышка. Судя по тому, как тщательно проверяют, парик и очки в заблуждение их не введут, если есть настоящее фото в блокноте. Всего изменить нельзя. Глаза, нос, овал лица, брови, рисунок губ, для опытного проверяющего офицера или такого старательного, как тип в штатском, вычислить Монику – дело двух минут.

Если бы у них не было фото, мы с наскока проскочили бы, а так надежды практически нет. Не исключен вариант, что ищут не ее, а кого-то другого, тоже женщину, но на это надеяться глупо. Учитывая все обстоятельства – ищут ее. Именно ее, но не меня, значит, у меня руки пока развязаны. Относительно, конечно, но все же. Пока я могу передвигаться свободно и что-то предпринять.

Жаль, времени в обрез. Следующий вагон на пути к нашему – первого класса, он наполовину пустой, значит, пройдут они его быстро. Значит, у меня есть минут десять в запасе с того момента, как они покинут ресторан.

Только бы не заставили оставаться на местах, пока не закончится проверка. Хотя это вряд ли, ведь у посетителей ресторана в купе остались вещи, не могут же они сидеть здесь до прибытия на станцию.

– А Вы, господин, будьте добры рассчитаться с официантом и пройдите в свой вагон, раз при Вас нет документов, – обратился офицер к мужчине, который, виновато разведя руками, сетовал на свою забывчивость.

Так, следующий столик мой, поступлю так же, ведь это выход, я пойду впереди них, это пара лишних минут. О господи, как мало времени и, как назло, ничего не приходит на ум.

– Извините, офицер, мой паспорт тоже в купе, – сказал Зигфрид и, виновато улыбаясь, быстро достал портмоне и, вытащив несколько рейсхмарок, положил на стол рядом с чашкой кофе. Чтобы окончательно убедить офицера в правдивости своих слов, быстро добавил: – Думал, выйду на минуту, куплю сигарет…

– Да, можете идти тоже.

У них и в мыслях нет, что у Моники может быть сообщник. Непредусмотрительно с их стороны. Ну да размышлять некогда. Все, не спеша к двери, главное, уйти с глаз долой. Осталось толкнуть дверь, как вдруг «Стойте, господин», – послышался грозный возглас офицера.

От неожиданности Зигфрид вздрогнул, но, вовремя совладав с собой, с удивлением на лице повернулся к офицеру и сказал:

– Деньги я оставил на столике.

– Извините, это я не Вам, Вы можете идти.

Ситуация прояснилась. Оказалось, что мужчине, которого первым попросили пройти в свой вагон, нужно идти в сторону, где уже была произведена проверка документов.

Закрывая за собой дверь, старик услышал, как офицер, обращаясь к солдату, приказал:

– Пройдите с господином в его купе, проверьте документы и догоняйте нас.

«Нервы никуда. Старею», – подумал Зигфрид, чувствуя, как от нервного напряжения учащенно забилось сердце.

Выйдя из вагона-ресторана в тамбур, Зигфрид на пару секунд остановился оттого, что потемнело в глазах, но, к счастью, это было не результатом нервного напряжения, а внезапно наступившей темнотой от густого хвойного леса, который подступал почти вплотную к железнодорожному полотну с обеих сторон.

В следующее мгновенье вагон резко качнуло на стыке, и Зигфрид, потеряв равновесие, чуть не упал. От падения спасла открытая дверца вытяжного шкафа, об которую успел опереться рукой старик. Правда, здорово ободрав кожу на большом пальце.

Достав платок, Зигфрид хотел уже, было, зажать им рану, чтобы остановить кровь, как вдруг его осенило. Еще секунду подумав, он решился на действие. Главное, остановить поезд сейчас, в лесу, слава богу, здесь, на юге Германии, снег быстро растаял, и только кое-где белели кучки мокрого снега, похожего на большие куски ваты. Ну, все, главное, не просчитаться.

В следующие секунды раздался, жуткий визг стали, в ресторане послышались крики падающих людей и звон посуды.

Не дожидаясь, пока поезд окончательно остановится, Зигфрид распахнул дверь вагона, а сам буквально грохнулся на пол и быстро отполз к противоположной двери.

Следующее, что он сделал, так это приложил ко лбу возле волос разбитый только что палец, из которого продолжала стекать кровь. Так пролежал он минуты две, что, несомненно, было в пользу ситуации. Когда услышал топот ног и резкие команды офицера, закрыл глаза и стал тихо стонать.