Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Никто персонального учета сошедших пассажиров не вел, что было на руку Зигфриду и Монике. На перроне была суматоха и беготня. Кроме пассажиров, которым нужно было оказать медицинскую помощь, из поезда, особенно, из вагонов второго класса, сошло около сорока человек, которые ехали только до этой станции.

Спустившись на перрон, Зигфрид и Моника прошли вместе со всеми до здания вокзала и, как только оказались внутри, Зигфрид тихонько шепнул девушке: «Незаметно сними шарф и опусти руку», – что и было сделано.

Перед тем, как выйти на площадь перед вокзалом, Зигфрид увидел, как из комнаты, в которой размещался полицейский участок, выскочил главный кондуктор поезда. Все, уже доложил, кому следует о происшествии, ну и, конечно, о беглецах.

На вокзале лишний раз мелькать не следовало, поэтому, перейдя площадь, «дед с внучкой» целеустремленно направились подальше от того места, где находиться в нерешительности было опасно.

Когда они прошли три квартала, мимо них на большой скорости промчались два грузовика с солдатами.

Оперативно действуют. Молодцы, только это все впустую. Зимнее солнце ушло за горизонт, пока вы домчитесь до того места, где был остановлен поезд, будет уже темно. Да и искать некого, только бы не понял все это тот офицер, который возглавил преследование несуществующих беглецов.

Если он не разобрался, что я их просто наколол, то у нас есть время до утра, если вычислил и понял, что произошло на самом деле, то у нас есть часа полтора-два в запасе, ну, может быть, от силы три. Пока вернутся сюда, пока выяснят, что я сошел в Ландау, а не нахожусь на пограничном пункте, уйдет время. За эти два часа, максимум, мы должны, желательно незаметно, покинуть этот городок.

По прямой линии до границы с Францией здесь около пяти-шести километров. Расстояние небольшое, но, учитывая то, что после растаявшего снега ног не вытащишь, топая по мокрой земле, пеший переход – это проблема. Во-первых, у меня возраст, а Моника хоть и молодая, но все-таки женщина. Во-вторых, темнота и незнакомая местность. Известно только общее направление движения. В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов, что Ландау, хотя и не на самой границе, все же считается зоной усиленного патрулирования и контроля. Один неверный шаг или действия, вызвавшие у кого-либо, включая местных жителей, подозрения, и о нас моментально доложат в полицию. Даже то, что мы сейчас начнем бродить по городу, может вызвать подозрения.

– Стоп. Идея. Бродить-то не нужно, вон гасштет, довольно приличный. Моника, за мной. Подкрепимся, а заодно решим, что делать дальше.

Заказав по порции сосисок и пива, стали восстанавливать силы. Уютно, тепло, пахнет сосисками, пивом и кофе. Половина зала пустует. Все посетители заняты едой и выпивкой.

В дальнем углу компания подвыпивших мужчин в коричневых рубашках с «пауками» на рукавах. Шумят, хохочут, лица красные. Нажрались, свиньи. Официанту мы до лампочки, не успевает бегать между столиками, а вот хозяин гасштета, стоящий за стойкой, бросил на нас любопытный взгляд. Все, мы уже на заметке. Наверняка, подлец, сейчас размышляет и решает дилемму – сразу пойти позвонить и настучать в полицию или еще понаблюдать.

Напрасно мы сюда зашли, не стоило…, но и гулять по незнакомому городу, когда светло, еще опаснее. Из двух куч, выбирают ту, которая меньше воняет. Извини.

Ну, как же, мерзавец, явно видит, что мы здесь, в гасштете, да и в Ландау, люди новые.

Ну что ж, дурак, придется тебе помочь определиться. Старый проверенный способ. Однажды покойный Ганс рассказывал, как он ушел от топтуна, когда заметил, что тот «сел ему на хвост»… Зашел в паб на одной из улиц Глазго, а так как топтун мокнуть под дождем не хотел и тоже под видом посетителя зашел выпить рюмку, Ганс стал его угощать дармовой выпивкой, набиваться в друзья и так далее. Не ожидавший такого поворота событий, соглядатай поспешил убраться вон, стал искать телефон, чтобы вызвать себе замену, ведь он уже не мог после «контакта» вести Ганса. Пока тот бегал, Ганс вышел через кухню на соседнюю улицу и был таков.

Заметив, что хозяин за стойкой снова косит в их сторону, Зигфрид вдруг поднял руку, как будто приветствовал старого знакомого и, улыбнувшись толстому борову, встал и решительно пошел к стойке.

– Здравствуй, Питер, сколько лет мы с тобой не виделись, – протягивая руку через стойку, огорошил Зигфрид хозяина гасштета. – Забыл, забыл своего старого знакомого. Последний раз я был в Ландау в 1933 году. Помнишь, как мы здесь кутили с компанией по поводу прихода к власти истинных патриотов Германии. Мы ездили тогда по всей Германии, выступая на собраниях, укрепляя дух нации, – тараторил без остановки Зигфрид.

– А, так ты опять к нам? – наконец вставил пару слов Питер, прервав монолог старика.

– Да, да конечно. Что, забыл старого Зигфрида?

– Нет, нет, ну что ты, как можно, – делая вид, что вспомнил старого посетителя, стал оправдываться хозяин.

– Сегодня, если успею, или завтра утром, пойду в местное отделение НСДАП решать вопрос, где и когда мы сможем выступить с лекцией перед членами партии.

– А что, и девушка… – хотел что-то уточнить Питер.

– Да, она будет работать с женщинами.

– Очень приятно, очень рад, что зашли именно ко мне.

Хозяину льстило, что его помнят, и что его заведение теперь имеет и политическую окраску с запахом пива и сосисок. Он расправил грудь, приосанился, даже вытер жирные потные ладони.

– Ну, ладно, не буду мешать. Пойду ужинать.

Не успел Зигфрид сесть за стол, как лично хозяин принес две порции жареных свиных ножек и две кружки пива, которые поставил на два картонных кружочка с изображением свастики.

– Угощаю. Очень рад. Надеюсь, Вам у меня понравится, как и Зигфриду, – обращаясь к Монике, затараторил Питер. – Принимать здесь таких гостей для меня большая честь.

– Спасибо, Питер, ты настоящий немец, – сказал с пафосом Зигфрид и панибратски похлопал по плечу толстяка.

Сияя улыбкой, последний быстро вернулся за стойку, молниеносно снял грязный фартук и надел белоснежный.

«Все, теперь он никуда не позвонит, во всяком случае, пока», – подумал Зигфрид и, как ни в чем не бывало, обратился к Монике:

– Кушай, «внучка», набирайся сил.

– Откуда Вы его знаете?

– Я? – удивился старик. – Я его впервые вижу, и вообще я в Ландау впервые. Обращай внимание на окружающие предметы. Что было на входной двери написано?

– Не помню.

– Ну вот, не помню. А на табличке было выгравировано «Питер Вольф – к Вашим услугам». Остальное – дело опыта и умение водить за нос вот таких дураков.

– Но зачем? – спросила Моника.

– Затем, что если бы я ему не наплел с три короба и не убедил, что мы с ним раньше встречались, нам бы вряд ли дали допить пиво и съесть сосиски. Я ошибся. Не стоило сюда заходить. Хозяин на нас настучал бы в ближайший полицейский участок сразу, а теперь он уверен, что мы члены НСДАП, ездим с лекциями по провинциальным городкам, вселяем уверенность вон в таких придурков, что сидят у тебя за спиной. Как только он нас увидел, у него возник вопрос, кто мы и почему здесь. Чтобы подстраховаться, он наверняка бы звякнул, кому следует – так, для подстраховки. Имей в виду, девочка, на будущее, что очень многие хозяева ресторанов, гостиниц, парикмахерских потенциальные информаторы, особенно в Германии.