Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Направление движения и улицы Зигфрид выбирал удачно, прохожие почти не встречались. Бюргеры сидели по домам, предпочитая сырости и прохладе вечера тепло и уют.

Дойдя до окраины Ландау, старик не пошел по центральной дороге, ведущей из города в сторону границы. Опасно, там может быть пост. Когда уже были видны последние дома, Зигфрид наудачу свернул на боковую улицу. Моника, как тень, тихо шла позади старика.

Идя вдоль улицы, Зигфрид видел, что за домами с правой стороны виднеются хозяйственные постройки, за которыми была сплошная темень, без единого огонька, что свидетельствовало о том, что им остался еще один шаг для того, чтобы вырваться из каменного мешка города. До боли в глазах Зигфрид всматривался в темноту, но так и не видел удобного места, чтобы пересечь последнюю преграду. О том, чтобы лезть через забор или пройти через калитку, не могло быть и речи.

«Так можно еще час идти, – с раздражением подумал старик и ускорил шаг. – Время дорого, ведь от города до границы еще около пяти километров».

Пройдя еще метров тридцать, увидел, что однообразная полоса высоких заборов прерывается. В первый момент, увидев разрыв, он подумал, что это просто незакрытые ворота, и, от греха подальше, хотел уже было перейти на противоположную сторону улицы, как вдруг понял, что это просто узкий проезд между двумя усадьбами в сторону поля. Дойдя до проезда, старик остановился, поманил Монику, чтобы та подошла к нему, а сам стал прислушиваться и осматриваться. Через полсотни шагов они оказались позади домов. Вдруг где-то слева раздалось позвякивание металлической цепи, оно сопровождалось гулкими ударами. Быстро присев, старик и девушка, готовые оказать сопротивление, как по команде, выхватили револьверы.

Звон и гулкие удары, прекратившись на некоторое время, снова возобновились.

– Фу, – облегченно вздохнул старик и тут же добавил: – Есть бог на свете. Это стреноженная лошадь, – пояснил он. – Жди здесь, – шепнул старик и исчез в темноте.

Минут через пять старик пришел, ведя за собой огромного тяжеловоза, лохматого, высокого, толстого и флегматичного. Вокруг копыт виднелись пушистые метелки шерсти.

– Мы что, на нем поедем? – спросила Моника, с восхищением глядя на огромное животное.

– Да, поедем на нем. Жаль, нет ни уздечки, ни седла, а вот только этот широкий пояс. Только сейчас Моника увидела, что старик удерживает возле себя лошадь, схватившись правой рукой за широкую полоску толстой кожи, опоясавшую шею лошади. – Все, пошли, но только тихо.

Минут через десять остановились. С минуту постояли, тревожно прислушиваясь:

– Слава богу, никто нас не заметил. Держи лошадь, – попросил старик и, увидев нерешительность девушки, добавил: – Не бойся, она смирная.

На изготовление подобия уздечки из шарфа и брючного ремня ушло минут пять, но здесь возникла другая проблема: тяжеловоз был так высок в холке, что взобраться на него старик без помощи Моники явно не смог бы.

Наконец, после нескольких попыток, Зигфрид с помощью Моники вскарабкался на спину лошади, и только потом, опять же, с нескольких попыток ему удалось втащить девушку.

Ориентируясь на огни города, которые должны быть всегда сзади и немного справа, двинулись в темноту. Именно двинулись, потому что это нельзя было назвать ни ездой, ни скачками. Казалось, тяжеловоз, привыкший таскать телегу с несколькими тоннами угля, даже не чувствует веса седоков. Направляемый Зигфридом, он просто быстро шел в темноте, увозя своих похитителей подальше от города. Удивительно было то, что лошадь ни разу не споткнулась, очевидно, ее зрение в темноте было намного сильнее, чем у седоков, которые с трудом различали окружающий ландшафт. Однако это продолжалось недолго. Спустя минут двадцать после того, как они начали движение, взошла луна, и, хотя небо было затянуто облаками, стало немного светлее. В моменты, когда в разрывах туч все вокруг озарялось лунным светом, старик моментально натягивал поводья, останавливая лошадь, и внимательно всматривался в открывшееся пространство. Цели было две, причем равнозначные. Первая – не обнаружить себя, вернее, свести возможность обнаружения к минимуму. Причина – на движущийся объект быстрей обратят внимание, а этого допускать никак нельзя. Вторая – выбрать направление движения, определить местонахождение препятствий и расстояние до них. Конечно, чтобы себя не обнаружить, надежнее было идти пешком, но в этом случае они теряли время и силы. Ко всему, в случае опасности можно было развернуть лошадь в противоположную сторону и попытаться заставить ее перейти на бег, даже если при этом придется кольнуть ее ножом в шею. А ведь это тоже вариант ухода от погони, особенно по бездорожью от пеших преследователей. Зигфрид не исключал, что пограничный патруль может быть на лошадях, да и наличие собаки у патруля тоже не исключалось. По этим причинам Зигфрид и принимал все возможные меры, чтобы снизить риск до минимума. Переходить нелегально границу по-тихому – это одно, а вот с шумом, стрельбой и погоней – совсем другое. В случае шума на сопредельной территории всполошатся французские пограничники, и тогда можно оказаться между двух огней. Это очень опасно. Либо здесь попадешься, либо там. Если там, то не исключено, что французы могут выдать беглецов обратно, не желая ссориться с опасным и агрессивным соседом, каким стала нацистская Германия.

Проехали еще метров триста, и снова внезапная остановка, но на этот раз старик, увидев что-то, быстро прижался к шее лошади, увлекая за собой и Монику, которая сидела сзади, крепко обхватив его руками.

Как только луна скрылась за облаками, старик тихо сказал:

– Все, приехали.

Оказавшись на земле, старик быстро снял самодельную уздечку с лошади и, приказав Монике присесть, ухватившись рукой за хомут, повел почти бегом лошадь в ту сторону, откуда приехали. Пробежав с ней шагов двадцать, он убрал руку с хомута и хлопнул лошадь по крупу. Продолжая неуклюже бежать, лошадь буквально тут же, как привидение, исчезла из виду, и только чуть слышался, все тише и тише, топот копыт. Благо, земля влажная и стука копыт далеко не слышно. Не исключено, что патруль заметил издалека лошадь с седоками, выбрал заранее удачную позицию и теперь ждет удобного момента, чтобы задержать их. Тогда дело плохо, ну да будем надеяться на лучшее. С этими мыслями старик на полусогнутых ногах вернулся к девушке и, потянув за рукав, увлек за собой в сторону невысокого куста, находящегося справа от них на расстоянии пяти-шести метров.

Залегли под кустом, примяв высокую сухую траву.

– Достань револьвер, но на боевой взвод не ставь, чтобы не сделать случайный выстрел, – тихо приказал Зигфрид Монике. Свой револьвер он уже держал в правой руке.