Лен Дейтон - Берлинские похороны

— Вам бы не понравилось, — сказал Франко.

— Как знать? — сказала Джин. — От него многого можно ожидать.

Я в это время молча боролся с икотой. Особого смысла возвращаться на службу в половине пятого не было, поэтому я пригласил Джин в кино на фильм, который в воскресных выпусках газет назвали поэтическим произведением. Фильм мог вызвать разве что судороги.

Джин вела себя очень заботливо. В бакалейном магазине в Сохо она купила разной провизии, и после кино мы поехали к ней на Глостер-роуд, где она и принялась готовить.

Квартира Джин продувалась всеми ветрами. Мы сели в кухне с включенной духовкой, которую оставили открытой, разбивали яйца и варили артишоки, а Джин в это время читала вслух инструкции из кулинарной статьи в «Обсервере». Только я начал понемногу согреваться, как зазвонил телефон. Джин ответила на звонок, но оказалось, что звонят мне.

Я пытаюсь дозвониться до вас с четырех часов, — раздраженно заявила телефонистка с Шарлотт-стрит.

— Я в туалет ходил, — объяснил я.

— Это из Бордо, из отделения ДСТ [32]. Видимо, шифратора у вас там нет.

— Нет, — сказал я. — Это квартирный телефон мисс Тоннессон.

— Тогда после соединения с Бордо я буду шифровать здесь, а вам уже текст пойдет открыто.

— Хорошо, — сказал я, видимо, без должной признательности.

— Это вопреки правилам, сэр. Вы должны добраться до ближайшего телефона с шифратором: такова инструкция. И только потому, что я договорилась с руководителем службы связи в Фримантле и он сам взялся установить связь, только поэтому я и могу рискнуть.

— Это, конечно, исключительно мило с вашей стороны. Я постараюсь быть очень сдержанным в разговоре.

— А сарказм здесь ни к чему, сэр. Я просто делаю свою работу.

Я промолчал, в трубке зашуршало — это Шарлотт-стрит подключалась к правительственной телефонной линии, проложенной под каналом. Раздался незашифрованный шум, и, наконец, Шарлотт-стрит подключила шифратор, затем зазвучал голос Гренада:

— ...счастлив сделать это. Однако вам придется положиться на память Альберта. Вы хорошо меня слышите?

— Хорошо, — сказал я. — Продолжайте.

— Если он снова появится во Франции, мы его арестуем, — сказал Гренад.

— Еще чего, — сказал я. — По какому же обвинению?

— Я вам скажу, — пообещал Гренад. — До нашего разговора ваш друг был для нас всего лишь глубоко запрятанным в наших архивах именем. Кем-то, кто представлял для нас интерес. Но если он снова приедет сюда, мы предъявим ему обвинение в терроризме и убийстве, и, смею заверить, покопавшись, отыщем несколько военных преступлений.

— А нельзя ли немножко поконкретнее? — попросил я.

— Я посылаю вам наше обычное письменное уведомление, — сказал Гренад.

— Но кого он убил? — спросил я. — И когда?

— В конце 1942 года он убил члена вишистского правительства.

— Зачем? — спросил я.

— Потому что он был членом ФТП [33], — сказал Гренад. — Это было политическое убийство.

— Продолжайте, — сказал я.

— В феврале 1943 года его арестовала в Кольмаре вишистская полиция. У нас здесь есть список судебных дел времен войны, я пошлю вам его фотокопию. Он заявил, что является немецким гражданином, и его отослали в Германию. У нас здесь, конечно, нет немецких судебных дел. У Альберта чертовски хорошая память, и он говорит, что тот отделался тюремным сроком.

— У Альберта должна быть действительно чертовски хорошая память, — сказал я. — Ведь Альберту во время этих событий было что-то около пяти лет.

— Альберт часто работает у нас внизу, в архивах, у него прекрасная память на документы. Вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду.

— Вы меня ошарашили, — сказал я. — Вы хотите убедить меня, что Джон Валкан был коммунистом и убил члена вишистского правительства. Я в это просто не могу поверить.

— Я говорю не о Валкане, — сказал Гренад. — Мы все прекрасно знаем, что из себя представляет Валкан. Он ведь из вашей банды, верно? Я говорю о Бруме.

— Бруме? — удивленно переспросил я.

— Мы и сами все здесь удивились. Я считал, что этот Брум всего-навсего очередной продукт вашей буйной фантазии. Я так и Альберту сказал.

— Ну нет, — возмутился я.

В разговор вклинилась телефонистка и попросила нас заканчивать, поскольку требовалась линия, но я настоял на продолжении разговора. После короткого жужжания снова послышался голос Гренада:

— ...жаловался, что исчезла его подружка. Ха-ха. Мы знали, что он из ваших ребят, но он в этом не признался, уверяю вас. — После паузы Гренад продолжил: — Нам достоверно известно, что Валкан работает на вас.

Я хмыкнул. Гренад сказал:

— Признайтесь, мой друг. Скажите правду хоть однажды. Вас это может вдохновить.

— Мы платим ему за работу, — сказал я осмотрительно.

Гренад издал короткий победный смешок.

— Прекрасно, мой друг. Это тонкое различие в случае с Валканом совершенно необходимо. — Он снова засмеялся.

— Где этот Брум сейчас? — спросил я.

— Никаких следов, — сказал Гренад. — А почему бы вам самим не пошевелиться? Сделайте запросы. Не ленитесь.

— Спасибо, — сказал я телефонистке. — Нас можно разъединить.

Гренад закричал:

— Альберт пьет виски «Димпл Хейг».

— Ваши внутренние проблемы меня не интересуют, — сказал я.

— С вами очень тяжело, — сказал Гренад.

— Но это мало кто замечает, — сказал я. В этот момент телефонистка прервала наш разговор.

Джин бросила мне чистую салфетку и принесла ужин. Я пересказал ей разговор с Гренадом.

— А какая разница, кто этот Брум и что он делал во время войны? Наша задача состоит только в том, чтобы перевезти человека по имени Семица из Восточного Берлина в Лондон.

— Ты, как всегда, упрощаешь, — сказал я. — Если бы это было так просто, то с этой задачей справился бы и Картер Патерсон. Причина нашего участия в том, что мы хотим узнать как можно больше и о Карлхорсте в целом, и о Стоке в частности. Во-вторых, я хочу выяснить, насколько надежен Валкан и можем ли мы доверять ему в серьезной ситуации. В-третьих, мы не знаем в деталях замысла Гелена, а также хотим проверить его лояльность Бонну, госдепартаменту, армии США...

— Нам, — добавила Джин.

— Даже нам, — согласился я. — А кроме того, есть еще и сам Семица, главное действующее лицо всей истории. Как только он перейдет Циммерштрассе, он станет Полем Луи Брумом и у него будет достаточно доказательств, чтобы опровергнуть любого, кто усомнится в этом. Вот почему я хочу знать, кто был Брум и почему Семица так хочет стать им.

— С чего же ты начнешь? — спросила Джин.

— "Начни с начала", — так советовала королева Алисе. «Дойди до конца. Потом остановись». Поль Луи Брум родился в Праге.