Владимир Огнев - Две операции майора Климова

Далее Центр предлагал: принять все меры к розыску шпиона, не допустить утечки важнейшей информации за кордон.

Прочитав материалы о встрече Штреземанна с неизвестным «пловцом», Климов задумался. Привычным жестом потирая гладко выбритый подбородок, прикидывал пути решения задачи. События торопили, требовали расширения объема работы. Надо было пересматривать намеченные планы, увеличивать состав оперативной группы.

— Мат!

Гребенщиков остановил часы и нарочито бесстрастным голосом произнес:

— Следующий.

— Расхвастался, Евгений Андреевич. Ну держись, экс-чемпион!

Колосков протиснулся через кольцо болельщиков к шахматному столику.

— Пятиминутку? — спросил он, устанавливая часы.

— Конечно. Интеллектуальную разминочку перед беседой у шефа. Ходи.

Июльское небо с утра вдруг разразилось не по-летнему мелким и нудным дождем, загнавшим любителей спорта в здание. Волейбольная и городошная площадки во дворе опустели, большинство из собравшихся на спортивные занятия сотрудников разошлись по кабинетам. Но в спорткомнате управления было людно: до начала рабочего дня оставалось еще около часа. Две пары ожесточенно сражались в настольный теннис, вокруг шахматных столиков кучками толпились болельщики. За столом в углу общественный распространитель печати, энтузиаст своего дела, старый пенсионер Вараксин бойко торговал книгами: новинками литературы и изданиями из букинистического отдела. Там шел оживленный обмен мнениями, вспыхивали споры. Пухлый, потрепанный блокнот Вараксина пополнялся новыми заказами. В другом углу Березкин с двумя приятелями, прижав к стенке начальника финансового отделения, рьяно доказывали необходимость приобретения биллиарда, тут же изобретая способы изыскания необходимых на это средств. Финансист, посмеиваясь, лениво отбрехивался: денег на биллиард у него не было.

Бросалось в глаза преобладание в комнате молодежи. На смену старому, начинавшему службу в военные годы поколению чекистов, ежегодно приходили молодые кадры.

— Мат!

Евгений удовлетворенно потирал руки.

— Что, Сашенька, еще разок?

— Ну, уж нет! Проиграл — погуляй, дай проиграть другому, — ехидно-ласково протянул, словно пропел, лейтенант Миронов. — Кому везет в любви, незачем за шахматы садиться. Небось, Саша, больше о молодой жене думал?

— Интересно, почему это остроумные люди чаще других говорят глупости? — парировал Александр, неохотно уступая место Миронову.

— А ты не обижайся. Я вот вчера посмотрел по телевизору передачу «А ну-ка, девушки!»

— И что?

— Сразу решил — женюсь. Жди приглашения на свадьбу. Ну, Женя, секунда — ход. И — так далее.

Громко щелкнул динамик внутреннего оповещения. Кто-то ногтем простучал по микрофону начало мелодии марша, затем веселый голос председателя спортбюро объявил:

— В воскресенье для сотрудников, свободных от наряда и не назначенных в резерв, а также для членов их семей организуется выезд за город. В программе — спортивные игры, рыбная ловля, сбор ягод. Спешите записаться у секретаря начальника управления. Дождь на воскресенье решением спортбюро отменяется.

Не успел утихнуть вызванный объявлением оживленный говор, как динамик щелкнул вновь. На этот раз хрипловатым после бессонной ночи голосом говорил дежурный:

— Внимание! Гребенщиков, Березкин, Миронов, Колосков — к начальнику отдела.

Соперники разом поднялись из-за стола.

— Еще вопросы или предложения есть? — Климов помолчал, разминая сигарету. — Нет?

— Кажется, все предусмотрено, Алексей Петрович. Кроме случайностей, — за всех ответил Гребенщиков. — Разве что-нибудь возникнет по ходу дела...

— В таком случае считаем, что состав опергруппы, основные направления разработки дела и ответственные за исполнение утверждены. Все, товарищи.

Закрыв сейф, Климов спустился на третий этаж, в кабинет начальника управления. Приехавшие на консилиум врачи, закончив осмотр Ивана Сергеевича и обсудив результаты, собирались расходиться. Встретив тревожно-вопрошающий взгляд Климова, главный терапевт области, профессор Снетковский подошел к нему. Притягивая майора за пуговицу кителя к себе, вполголоса сказал:

— Мы убеждены, что опасность летального исхода миновала. Завтра перевезем больного в клинику. Можете сейчас его навестить, но... — Снетковский погрозил Алексею мясистым желтым пальцем, — чтобы ни-ни... никаких ваших тайных дел, никаких волнующих больного разговоров. О погоде, о цветочках-грибочках — пожалуйста. Десять минут максимум. Павел Петрович, голубчик, — Снетковский свободной рукой ухватил за рукав остановившегося рядом лечащего врача, — проследите за этим молодым человеком с лукавыми глазами и в случае чего — в шею... гоните в шею. Так-то, дорогой. Будете хорошо себя вести — разрешу свидания в клинике. А иначе... извините. Ну, до свидания.

Иван Сергеевич лежал на кушетке, до подбородка укрытый легким одеялом. На бледном, заметно осунувшемся лица резко выделялись беспокойные, но острые и внимательные глаза. «Тяжко придется Бате, — подумал Алексей, — такую деятельную натуру да черт знает на сколько времени в постель!» Вслух же мягко сказал:

— Сегодня вы совсем молодцом, Иван Сергеевич. Так дальше пойдет — через месяц вместе за грибами поедем.

— Ах ты, Леша-Алеша, — слабая улыбка тронула синеватые губы Васильева. — Проинструктировали тебя?

— Да нет, я серьезно, Иван Сергеевич. А что про грибы начал, так докладывать-то нечего, все в порядке, новостей никаких.

— Грибки, конечно, хорошо, а вот цветочки мне привезешь в клинику? Знаешь, какой цветок мне сейчас нужен?

Взгляд полковника стал требовательным, даже суровым.

— Не беспокойтесь, Иван Сергеевич, целый букет привезу. И фиалка там будет. Уж мы с ребятами постараемся.

На лице Васильева появилась добрая и немножко грустная улыбка, глаза повлажнели.

— Ладно, конспиратор, иди.

Кто бы там ни отвечал за погоду — господь бог, матушка-природа или областная гидрометобсерватория, но решение спортбюро было выполнено безукоризненно: воскресенье выдалось солнечным, безветренным. Пахучая, посвежевшая после дождей зелень, серебряная гладь озера в слепящих отблесках солнца, песчаный пляж, двойная, с дымком, уха, щедро разливаемая из двух закопченных ведер, задорные игры, веселье и смех... «Благодать, — подумал Климов и блаженно потянулся, подставляя солнцу обнаженную спину. — Надю бы сюда». Радость померкла.

Надю, жену, он привезти не мог. Второй месяц лежала она в больнице после сложной и тяжелой операции. Врачи высказывали оптимистические прогнозы, уверяли, что удаленное из кишечника новообразование было доброкачественным. Алексей Петрович верил, хотел верить. Но где-то глубоко, в подсознании, постоянно ощущал тревожащее беспокойство. От него-то (а от чего же еще?) то вдруг нападала бессонница, то внешне беспричинно мрачнели все краски, портилось настроение.