Андрей Троицкий - Операция «Людоед»

– Тут письмо в ящике лежит, – крикнул Стерн.

– Письмо? – то ли обрадовался, то ли смутился хозяин. – Надо же, письмо прислали… Давно не было ничего.

Он выбрался из фургона, бросил на траву матерчатые рукавицы и резво побежал к ящику, доставать послание. Пребывавший в глубокой задумчивости Стерн прикурил сигарету и неторопливо зашагал в сторону железнодорожной станции, к магазину.

Москва, Сухаревка. 30 июля.

Лидия Николаевна, старшая сестра Людовича, по мужу Тягунова, год как вышла на пенсию, вдова, детей не имеет. В прежние времена заведовала канцелярией в главке, не судима, не привлекалась, на учете в психдиспансере не состоит. Проживает в двухкомнатной квартире в старом пятиэтажном доме. Вот, собственно, то немногое, что удалось узнать об этой женщине. Боясь, что не застанет Тягунову дома, Колчин обрадовался, когда услышал в трубке ее голос. Но еще оставалась опасность нарваться на вежливый отказ от встречи. Или отказ не слишком вежливый. Представившись ответственным работником Государственного комитата по строительству, Колчин сказал, что есть совершенно срочный неотложный разговор, который нельзя доверить телефону. Добившись приглашения в гости без долгих уговоров, он завернул к себе домой, на Симоновскую набережную, принял душ. И долго копался в шкафу, выбирая, что бы надеть. Сегодня внешний вид должен соответствовать образу чиновника республиканского значения, обремененного властью и способного принимать самостоятельные решения. Колчин остановил выбор на сером летнем костюме, купленном в Европе, однотонной светло голубой рубашке и темном с электрической искоркой галстуке. По дороге он купил коробочку мармелада и шоколадный торт. Дверь Колчину открыла женщина лет шестидесяти, высокая, худая, как доска, с острым безвольным подбородком и некрашеными вьющимися волосами. Колчин протянул хозяйке свои гостинцы, чем окончательно и бесповоротно завоевал ее сердце.

– Что вы, стоило ли тратиться, – пожилая женщина мучительно вспоминала, когда в последний раз получала в подарок торт, но не могла вспомнить.

Скинув ботинки, Колчин прошел в комнату, давно не знавшую ремонта, окнами во двор. Усевшись за стол, Колчин снова заявил, что занимает должность начальника управления капитального строительства на транспорте, а к Тягуновой его привело неотложное дело.

– Я помню, – кивнула Тягунова. – Вы все это по телефону сказали.

Женщина принесла гостю чашку слабого чуть теплого чая, поставила на стол вазочку с дешевой карамелью и печеньем. Хотела разрезать торт, но Колчин остановил ее.

– Совсем не ем сладкого.

Он сделал глоток безвкусного чая и начал свой рассказ. В настоящее время начато масштабное строительство и реконструкция объектов железнодорожного транспорта. Министерство путей сообщения силами своих подрядных организаций с задачей не справляется, поэтому помогать путейцам будет Госстрой.

Речь идет не только о возведении новых зданий вокзалов, но и создании всей сопутствующей инфраструктуры. В частности, железнодорожных депо, трансформаторных станций и множества жилых объектов. Обновление, а точнее сказать, возрождение транспорта – сейчас едва ли не особо приоритетная главный государственная задача, которой подчинены… Тягунова, позевывала в сухой кулак, хлопала глазами, теребила беспокойными пальцами пуговку на платье и все не могла понять, какое отношение к ней, скромной пенсионерке, не обидевшей мухи, имеют грандиозные государственные планы. Однако прерывать речь большого начальника своим наивным вопросом не осмелилась. Только сказала: – У меня брат был строитель…

– Я ведь как раз о нем и хотел поговорить, – перешел к делу Колчин. – Ваш брат не пенсионер. Мог бы еще поработать, и, простите за прозу жизни, очень хорошо заработать. У нас начинается больше строительство в Смоленской области, десятки объектов под ключ. Короче говоря, ознакомившись с послужным списком Евгения Дмитриевича, я решил, что на это масштабное дело поставить его. Начальником. Со всеми вытекающими.

В следующие минуты выяснилось, что начальником строительства со всеми вытекающими Людовичу стать не суждено. Скоро как четыре года его нет в России. Выехал в Польшу по приглашению своего давнего приятеля. Последний раз звонил сестре месяца три назад, в день ее рождения. Сказал, что нашел хорошую работу, скоро переедет на другую квартиру в центре Варшавы. Словом, брат на жизнь не жаловался.

– Мне нужно связаться с Евгением Дмитриевичем, – сказал Колчин. – Это очень срочно. Я не хочу приглашать на эту должность человека со стороны. Ведь он оставил свой телефон или адрес?

– Нет, – покачала головой Тягунова. – Нет ни адреса, ни телефона.

– А письма, он присылал вам письма?

– Нет, он звонит по телефону. Не часто. Но, кажется, где-то завалялась новогодняя открытка.

Тягунова встала, долго копалась в серванте, выдвигая и задвигая ящики. Наконец, вернулась к столу, протянула Колчину открытку. Цветная фотография фасада костела святой Анны, а на обратной стороне несколько строк рукописного текста. Людович поздравлял сестру с Новым годом и Рождеством и желал всего того, что принято желать в таких случаях. Штемпель варшавского главпочтамта. Обратного адреса нет.

– Спасибо. А нет ли у вашего брата близкого друга? Человека, который знает, где найти Евгения Дмитриевича. Колчин положил открытку на стол. Тягунова, не зная, чем помочь молодому очень симпатичному мужчине, кусала губу, перебирала в памяти полузабытые имена старых друзей брата.

– Пожалуй, из московских приятелей Евгения никого не вспомню, – покачала головой Тягунова. – Поймите, его жизнь это сплошные командировки. Гоняли человека с места на место, туда, где строили какой-то объект. Он устраивался в новом городе, жил там два или три года. А потом новая командировка. Евгений не часто бывал в Москве. Последнее место его работы – Пермь. Евгений провел там два с половиной года, строил там какой-то цех на оборонном заводе.

– Да-да, я в курсе, – промямлил Колчин, вспоминая «объективку» Людовича. – Я знаю.

– Там брат сдружился с Васей Иванченко, пару раз они вместе приезжали в Москву. Иванченко был здесь проездом на юг. А Евгений в командировке.

– Кем работает Иванченко?

– Кажется, директор какой-то библиотеки.

– Его телефона или адреса этого не знаете?

– Нет, не интересовалась. И не хочу знать. Потому что пермский период жизни моего брата – черная трагическая полоса. – Да, я читал в справке, в Перми у вашего брата умерла жена Вера Романовна. Молодая женщина, сорок с небольшим. Диагноз – острая сердечная недостаточность. Прискорбный факт.