Джон Ле Карре - Идеальный шпион

— Но вы же хорошо знаете Карловы Вары, мистер Сандерстед! — восклицает она, когда Пим проявляет свои познания. — Вы там бывали, да?

— Нет, — говорит Пим, — но у меня есть друг, который там бывал.

Затем назад, в базовый лагерь в Шотландии, где ему предстояло снова тянуть красную нить жестокости, вплетенную во все новое, чему его учат. Это жестокость не только телесная. Это осквернение правды, дружбы, а если понадобится, то и чести в интересах Матери Англии. Мы — те, кто занимается грязным делом, чтобы более чистые души могли спокойно спать по ночам. Пим, конечно, слышал все эти доводы прежде от «архангелов», но сейчас он должен выслушивать их снова от своих новых хозяев, которые совершают паломничества из Лондона, чтобы предостеречь нечесаных юнцов против коварных чужестранцев, с которыми им со временем придется общаться. Помните, как вы приезжали к нам, Джек? Это был настоящий праздник: незадолго до Рождества — приезжает сам великий Бразерхуд. С балок у нас свисал серпантин. Вы сидели за директорским столом в отличной столовой, а мы, молодежь, тянули шею, чтобы хоть краешком глаза увидеть знаменитостей, прославившихся в «игре». После ужина мы стояли перед вами полукругом, сжимая в руках рюмки с дармовым портвейном, а вы рассказывали нам истории невероятной храбрости, пока мы не хлопались в постель, мечтая стать такими, как вы, хотя — увы! — не могли мы возродить вашу чудесную войну, а ведь именно к этому нас и готовили. Помните, как утром, прежде чем уехать, вы вызвали Пима, который в этот момент брился, и поздравили его с отличными результатами, которых он добился в ходе подготовки?

— И на девушке ты женишься славной, — сказали вы.

— О, разве вы ее знаете, сэр? — спросил Пим.

— Просто получил хорошие отзывы, — снисходительно заметили вы.

И отбыли, уверенные, что бросили в глаза Пиму еще немного звездной пыли. Но вы не учли того, что похвала ваша может вызвать обратную реакцию у Пима. Его раздосадовало то, что предстоящий брак уже получил одобрение Фирмы, еще не имея одобрения его самого.

— Так чем же ты все-таки зарабатываешь на жизнь, старина? Что-то я не совсем понимаю, — не впервые спросил его отец Белинды, прервав обсуждение списка гостей на свадьбу.

— Работаю в финансируемой правительством языковой лаборатории, сэр, — сказал Пим, следуя данным Фирмой указаниям о секретности. — Мы занимаемся обменами ученых из разных стран и организуем для них курсы.

— Мне кажется это больше похожим на Секретную службу, — сказал отец Белинды с этим своим хриплым смешком, как бы указывавшим на то, что он обо всем знает.

Будущей же своей супруге Пим рассказал все, что было ему известно про свою работу и даже больше. Он показал, как может одним ударом сломать ей трахею и без труда выдавить глаза двумя пальцами. И как он может раздробить кости на чьей-то ноге, если кто-то полезет к ней под столом Он рассказал ей все, благодаря чему стал тайным героем Англии, в одиночку наводящим порядок в мире.

— Так сколько же людей ты убил? — мрачно спросила его Белинда, сбрасывая со счетов тех, кого он покалечил.

— Этого мне не разрешено говорить, — сказал Пим и, стиснув челюсти, устремил взор на расстилавшиеся перед ним пустынные дали службы.

— Ну, так не говори, — сказала Белинда. — И ничего не говори папе, а то он все маме расскажет.

«Дорогая Джемайма, — писал Пим, воспользовавшись представившейся возможностью за неделю до великого дня. — Так странно, что я женюсь, а ты через месяц выходишь замуж. Я все думаю, правильно ли мы поступаем. Мне осатанела нудная работа, которой я занимаюсь, и я думаю поменять ее. Люблю тебя.

Магнус».

Пим с нетерпением ждал почты и вглядывался в болота вокруг тренировочного лагеря, не появится ли на горизонте ее «лендровер», возвещая, что она примчалась спасать его. Но ничто не появилось, и он остался накануне свадьбы один на один с собой — он шагал по ночным улицам Лондона и представлял себе Карловы Вары.

И каким же он был мужем, Том! Какой был отпразднован союз! Священники величайшего смирения, большая церковь, славящаяся постоянством своей паствы и преуспеянием в прошлом, скромный прием в похожем на склеп отеле «Бейсуотер», и там, в центре толпы, сам Прекрасный Принц, блестяще поддерживающий беседу с коронованными особами предместий. Пим не забыл ни одного имени, много и подробно распространялся о финансируемых правительством языковых лабораториях, посылал Белинде долгие нежные взгляды. Все это продолжалось, по крайней мере, до тех пор, пока кто-то не выключил звука, в том числе и Пима, и его слушатели таинственно не отвернулись от него в поисках причины, нарушившей течение беседы. Невидимые руки вдруг распахнули дотоле запертые двери в конце комнаты. И Пим тотчас понял — по ощущению в пальцах ног, по выбранному моменту и по наступившей паузе, а также по тому, как раздвинулась толпа, освобождая место, — что кто-то взмахнул волшебной палочкой. Вошли двое официантов, неся со всею грацией хорошо подмазанных слуг подносы с откупоренным шампанским и блюда с копченой лососиной, хотя мать Белинды не заказывала копченой лососины и не велела подавать шампанское, пока не будет произнесен тост за невесту и жениха. После этого повторилось то, что происходило в Галуорте во время выборов: сначала появился мистер Маспоул, за ним — тощий человек со шрамом от пореза бритвой, они встали по обе стороны двери, и между ними в комнату влетел Рик в костюме, какие надевают на Эскотские бега, — слегка прогнулся назад и, широко распахнув объятия, улыбнулся всем сразу.

— Привет, сынок! Ты что же, не узнаешь своего старого друга? Угощение за мой счет, ребята! А где же невеста? Клянусь Иовом, сынок, она — красотка! Подойдите сюда, душенька! Поцелуйте же своего старика тестя! Клянусь Богом, она в теле, сынок! Где ты прятал ее все эти годы?

Взяв врачующуюся пару под руки, Рик вывел жениха и невесту во двор перед отелем, где, загораживая всем дорогу, стоял новенький «ягуар» традиционного для либералов желтого цвета, с белыми лентами, привязанными к капоту, и букетом высоченных гардений из «Хэрродс» на месте для пассажира, а за рулем сидел мистер Кадлав с гвоздикой в петлице своего темно-красного костюма.

— Ты уже видел такие, сынок? Знаешь, что это за марка? Это подарок вам обоим от твоего старика, и никто никогда его у вас не отберет, пока я жив. Кадди отвезет вас куда хотите и оставит вам машину, верно, Кадди?

— Желаю вам обоим большой удачи на выбранном вами пути, сэр, — сказал мистер Кадлав со слезой в преданных глазах.

Я помню, что длинная речь Рика была прекрасна и скромна, лишена какой-либо гиперболы и не выходила за рамки темы, а именно: что, когда двое молодых людей любят друг друга, мы, старики, отжившие свое, должны отступить в сторонку.