Иван Цацулин - Опасные тропы

Он шел и думал… События последних нескольких часов создали совершенно новое положение. Предположение о том, что резидент иностранной разведки обосновался на заводе «Красный Октябрь», постепенно перешло в уверенность. Лесник Васюкевич, брат того парня, которого отсюда, из Красногорска, некая пани Ядвига пыталась под видом помощника польского машиниста Яна Войцеховского переправить за границу, много лет работал тоже в непосредственной близости от этого металлургического завода. Пани Ядвигу майор Спорышев до сих пор не нашел, что же касается старшего Васюкевича — сведения о нем не оставляли желать лучшего: честный человек, участник битвы под Сталинградом, имеет правительственные награды. Так что в отношении его сомнений не было. Важнее другое: нашелся кто-то, кого установить, к сожалению, районное отделение КГБ не сумело, кто «организовал» всю эту аферу с переправой младшего Васюкевича через советскую границу, чтобы таким образом сделать незаметным появление на нашей территории Скунса. Из этого факта вытекали по крайней мере три важных обстоятельства. Человек, сумевший убедить Сигизмунда Васюкевича в том, что иначе репатриироваться на родину он не сможет, связан с агентом иностранной разведки в Красногорске пани Ядвигой, ведь та лично встретила молодого поляка и отправила в дорогу. Проводилась вся эта операция специально для того, чтобы помочь Скунсу пробраться на нашу территорию. А известно, что Скунс шел к человеку Смита на заводе, пану Юлиану. Не справедливо ли предположить, что сам же пан Юлиан и организовал это дело, заморочив голову Васюкевичу-младшему? К сожалению, назвать имя того человека Васюкевич категорически отказался, опасаясь за жизнь своего старшего брата. Ну и затем, ясно, что человек, поддерживавший тесный контакт с домиком лесника — а молодой Васюкевич жил у своего брата, — должен, естественно, проживать где-то поблизости от этого домика, а стало быть, и неподалеку от завода «Красный Октябрь». Совокупность фактов не оставляла сомнений: человеком этим был именно резидент разведки на «Красном Октябре». Сегодняшняя встреча с Дергачом подтвердила не только это, но и другое, что в какой-то мере было неожиданным: пан Юлиан действовал активно и дело, которым он занимался, пользовалось исключительным вниманием Патрика Смита. Почему, какое оно имеет отношение к «космическим» проблемам — оставалось пока неясно. В основном все это было понятно полковнику Соколову еще до приезда в Красногорск. События сегодняшнего дня поставили его в несколько непредвиденное положение. Так, в Комитете было решено, что на «Красный Октябрь» отправится лично Соколов. Сегодня неожиданно выяснилось, во-первых, что с недавнего времени директором завода там работает Василий Фомич Брянцев, родной брат Егора, отца Ани, а в семье Брянцевых Ваню Соколова знали издавна. Правда, знали как специалиста-историка, преподавателя вуза, к тому же с ним давно не встречались, но все же… Затем — ничего не подозревавший Шелест сегодня представил его Ане Брянцевой не только как старого друга ее отца, но и как ответственного работника Комитета, как полковника КГБ, приехавшего в Красногорск в командировку. Откуда же Шелесту было знать, что этим он ставит Соколова в затруднительное положение? Однако теперь, когда Аня знает, кто он такой, надо что-то придумать. Что именно? А ехать на «Красный Октябрь» необходимо как можно скорее: никто не мог поручиться за то, что агент Смита в Красногорске не следил за Дергачом и не заметил, что того постигла неудача. А если это так, пан Юлиан будет об этом знать в ближайшее время и ускорит операцию на заводе. Рисковать нельзя — как можно скорее на «Красный Октябрь»! Как все-таки быть с Аней? Соколов твердо решил: раз уж скрыть от нее все он не может, остается одно — сделать ее своей помощницей. Завтра утром надо поговорить с ней.

Аня пробыла в Красногорске несколько дней. Посещение мест, где проходил фронт, окоп, в котором сражался и погиб ее отец, сердечное отношение к ней подполковника Шелеста и полковника Соколова, старых боевых товарищей отца, произвели на девушку неизгладимое впечатление. Запомнились ей и другие встречи, особенно с Дергачом. Зловещие эти встречи вселили неосознанную тревогу в сердце Ани: оказывается, в мире, ее окружающем, не так спокойно, как ей представлялось. Девушке неожиданно пришлось приобщиться к той самой тайной войне, о которой она слышала, но в которую не очень верилось. Как-то сама собой возникла внутренняя потребность быть строже, подтянутей. Беседа, которую имел с ней полковник Соколов, доверие, оказанное ей, закрепили состояние внутренней собранности Ани и сознание серьезности положения. Соколов, естественно, не посвящал ее в подробности шпионской операции, он просто сказал, что в связи с важным оперативным заданием должен посетить «Красный Октябрь», и откровенно поделился трудностями, возникшими при этом. Беседа приняла форму делового обмена мнениями. Аня предложила свой план: в Красногорске она его встретила случайно, он — научный работник, историк, возвращался из поездки за границу; у него сейчас творческий отпуск; как старого друга отца она пригласила его посетить ее и семью Василия Фомича Брянцева; он сначала отказался, но потом согласился в ближайшее время приехать. Так она скажет дома, подготовит его приезд на завод. Соколову план Ани понравился. Единственное, над чем ему пришлось подумать, — стоит ли раскрывать свое настоящее лицо, свое служебное положение Василию Фомичу. Аня считала это совершенно необходимым и, после размышлений, Соколов был вынужден с ней согласиться. Но условились, что с Брянцевым Соколов объяснится сам, когда приедет.

Дни выдались солнечные. Свежий ветер гнал над самой землей легкие паутинки. Чистые, в густой зелени улицы заводского поселка дышали покоем и счастьем. За высоким забором — территория «Красного Октября», обширные цехи, дворы, склады.

В лесу появились наконец грибы. После работы Аня хватала корзину и убегала в недалекую рощу. Убегала одна, она с детства привыкла к одиночеству, к тому же после возвращения с границы нужно было о многом подумать, многое понять, как-то осознать. Ни одним словом не намекнула она о возникшем у нее интересе к делу, ради которого Соколову необходимо приехать сюда, но мысль об этом деле не давала ей покоя… Раз уж полковник КГБ, начальник одного из отделов Комитета бросает все и едет на «Красный Октябрь», — стало быть, что-то серьезное. Полковник не хочет, чтобы кто-нибудь знал о том, что он чекист, и взял с нее твердое обещание никому не говорить об этом. Она, конечно, не скажет, но ведь это значит, что где-то поблизости враг, а она не знает, кто он, что делает. Больше того, она даже не чувствует его, и после встречи с «рабом божьим» там, на КПП, уже не удивляется этому — враг хитер. Она не удивляется своему неумению почуять чужого, лишь начинает немножечко презирать себя за чрезмерное простодушие, за доверчивость. В эти дни ей очень хотелось поговорить с кем-то, может, с Василием Фомичем или с Виталием, излить душу, но слово, данное полковнику, вынуждало к молчанию. А мысли, тревоги, сомнения требовали одиночества. Виталий никак не мог понять, что с нею происходит. Так было и сегодня, в воскресный день.