Юрий Барышев - Мадам Гали -2. Операция «Посейдон»

Считала ли Гали себя предательницей, воткнувшей нож в спину Бутмана?! Да, считала. Ну и что? Она просто опередила его, как на дуэли, где даже доля секунды может сохранить жизнь.

В ресторан Ярославского вокзала Бутман вошел бочком, на ходу оглядываясь. Человек, с которым у него была назначена встреча, уже сидел за столиком. Внешность этот гражданин имел обыкновенную, вот разве что во взгляде у него было что-то удивительное. У этого сказочно богатого человека была кличка «Косой», не вполне точно, но все-таки ему соответствующая.

Два года назад Бутмана и Яна Рокотова свел старый приятель Эдуарда Миша Чачанашвили, «цеховик» и только по совместительству коллекционер. Он-то и посоветовал «сверхприбыли» Бутмана превращать в доллары. А вскоре познакомил с Косым.

Ян Тимофеевич Рокотов оперировал огромными суммами в долларах и фунтах, но подлинной страстью Косого было золото. Приобретал не только монеты, но перстни, кольца, большие золотые кресты, принадлежавшие когда-то высшим церковным иерархам. Богатство свое Рокотов хранил в особом чемоданчике, специально заказанном через знакомого дипломата в Нью-Йорке. Кейс был оснащен системой хитроумных замков. Этот «ручной клад» Косой постоянно перемещал из квартиры в квартиру, иногда сдавал в привокзальные камеры хранения.

Трудно было представить двух более не совместимых людей. Бутман презирал Косого, как низкого торгаша, а тот, в свою очередь, ненавидел Бутмана за снобизм. Но как деловые партнеры они подходили друг другу просто идеально. Об их контактах не знала ни одна живая душа. Это была изысканная криминальная игра, в чем-то самодостаточная. Однако, Бутман понимал, что даже самая надежная схема может дать трещину. Накануне этой встречи «лорд» физически ощущал, что ходит по краю пропасти. Один академик, медицинское светило, приятель Бутмана, тоже коллекционер, на днях сообщил ему, что в ближайшее время в Москве будет развернута самая жестокая кампания против фарцовщиков, спекулянтов и других дельцов теневой экономики.

«Лорд» решил, что необходимо срочно сбыть все золото, даже коллекционные монеты. Он решил, что это будет последняя сделка.

Косой заговорил первым. Он посмотрел на «лорда» снизу, как бы заискивая.

— Прошу прощения. Сегодня принес все. Сами понимаете, такую сумму трудно собрать в короткий срок. Капитал должен находиться в обороте…

Он улыбнулся, но это не произвело на Бутмана никакого впечатления. Эдуард полупрезрительно молчал.

Косой между тем доедал шашлык. «Шакал», — подумал «лорд». Трапеза Косого понемногу шла к завершению. Наконец, он выпил стакан минералки, равнодушно посмотрел вокруг и взял один из двух абсолютно одинаковых портфелей, стоявших рядом со столом. Это был портфель Бутмана с золотом. Большой Эд заберет портфель с валютой. Бутман с тоской поглядел на спину Рокотова, стремительно уменьшающегося в размерах. Потом подозвал официанта.

— Судак по-польски, — не глядя в меню, заказал Бутман. — У вас превосходно его готовят.

— Что будем пить?

— Сто граммов водки, — согласился Бутман.

«Лорд» уже чувствовал себя подводной лодкой, которая легла на дно. Правда, что-то не давало покоя. Ах, да, его девочка. Она сегодня плохо спала, ворочалась, что-то бормотала.

— И что тебя заставляет со мной возиться? — сонно произнесла она, обращаясь к Бутману. — Ты мне заменил всех — и мужа, и любовника, и отца. До встречи с тобой на моем жизненном пути попадались какие-то серые бесталанные мужчины. А ты известный на всю страну знаток антиквариата, к которому обращаются за советом маститые профессора.

— Ты говоришь так, будто прощаешься… А я предлагаю поехать в Абхазию на отдых… А, если понравится — там и перезимуем. Чудное место, чистый воздух, пальмы, которые растут на улицах маленьких белых городков.

— Камелии, магнолии, — рассмеялась она, обнимая «лорда».

Она рассмеялась каким-то особым, звонким смехом, это значило, что начиналась любовная игра… Бутман запомнил эту ночь с Гали, как редко случавшееся с ним в последнее время возвращение в бурную юность.

И тут же подумал, что щедро отдарится. В одном из потайных ящиков коллекции лежал свадебный подарок — старинный гарнитур из жемчуга. Три нитки бус, причудливо переплетенные и соединенные серебряным замочком, и длинные серьги-подвески из грушевидных жемчужин.

Официант принес счет. Бутман оставил щедрые чаевые, хотя знал, что больше никогда не придет сюда. Вскоре он вышел из ресторана и медленно пошел к автомобилю. Когда до машины оставалось несколько шагов, как бы ниоткуда возникли двое незнакомцев и крепко схватили его за руки.

— Что такое? — закричал он. — Кто вы такие? Милиция! — Бутмана мгновенно прошиб холодный пот. Ноги стали ватными и плохо слушались. Стало трудно дышать, казалось, что ему кто-то заткнул рот. «Неужели это конец?» — пронеслось у него в голове. Господи, как же ему захотелось сейчас оказаться у себя дома за запертой дверью. Может быть, это сон? Он сейчас проснется, и этот кошмар закончится. Он плохо понимал, что с ним происходит.

— Мы и есть твоя милиция. Не волнуйся, ты в полной безопасности, — почти нежно прошептал ему на ухо третий.

Он взял портфель из рук Бутмана и быстро толкнул его на заднее сиденье подъехавшей черной Волги. Тяжело осев, машина рванула на Лубянку.

Параллельно был взят с поличным Ян Рокотов. Его «прихватили» возле камеры хранения на Ленинградском вокзале, куда тот пришел за своим «кладом». Он собирался положить золото Бутмана в свой чудо-чемодан.

Из того же самого телефона-автомата, по которому вчера «сдала» Бутмана, Гали позвонила Хмельницкому.

— Привет любимому художнику, — весело произнесла она, пытаясь унять нервную дрожь.

— Ты где, прелестное дитя? — обрадовался подвыпивший Хмельницкий. Гали слышала звон стекла.

— Не на твоем застолье, — съязвила она, — ты опять изменяешь мне? «Что я говорю, — с ужасом подумала она. — Но почему его рядом нет?»

— Тебе невозможно изменить, — ответил он, — ты знаешь это не хуже, чем я. Приезжай, увидишь. Мы начали вчера, а сегодня так… по инерции… Я продал кое-какие картинки.

— Моим телом торгуешь, — рассмеялась она, снова понимая, что говорит не то, как будто это произносит за нее другая женщина, дерзкая и вульгарная.

— Ну что ты, Гали, — протрезвевшим голосом ответил «Шляхтич», — ему нет цены…

— В этом мире всему есть цена — и тебе, и мне. И каждый собой торгует, боясь продешевить.

— Ты это о чем?

— Да так, просто вдруг все стало ясно…

Она сейчас же позвонила Мишелю Готье. Два раза неправильно набирала номер и тряслась от непонятного страха. Дважды порывалась поймать такси и поехать на Поварскую, к «Шляхтичу». Но потом все-таки справилась. Мишель ответил. Хмельницкий проиграл.