Джон Ле Карре - Убийство по-джентельменски

— Нет, не думаю. Я тогда отвечал за организацию вечерней молитвы в церкви, потому мы со Стеллой пришли к Филдингу порознь. Она появилась раньше, и, как я полагаю, Филдинг отдал портфель ей с самого начала — именно для того, чтобы о нем не забыть. Мне показалось, он даже упомянул об этом позже в разговоре. Она поставила портфель в прихожей рядом с вешалкой, на которой висело ее пальто. Он был не так уж велик: примерно восемь дюймов на двенадцать. Я готов был поклясться, что она держала его в руках, когда, стоя в прихожей, мы прощались, но, вероятно, ошибался. И только когда мы уже добрались до дома, она вдруг спросила, куда я дел свой портфель.

— Она спросила вас, куда вы его дели?

— Да. А потом устроила бурную сцену, заявив, что на меня нельзя положиться и ей самой приходится помнить обо всем. У меня не было особого желания возвращаться, я мог позвонить Филдингу и договориться, что заберу портфель завтра с самого утра, но Стелла и слышать не желала об этом. Она заставила меня пойти обратно. Я не хотел рассказывать в полиции об этой нашей ссоре, опасаясь, что они сделают неверные выводы.

Смайли кивнул.

— Когда вы вернулись к Филдингу, то воспользовались дверным звонком?

— Да. У него за основной дверью расположена вторая, застекленная — нечто вроде французского окна против сквозняков. Эта дверь все еще оставалась открытой, в прихожей горел свет. Я позвонил и забрал портфель у Филдинга.

Они как раз закончили ужинать, когда зазвонил телефон.

— Это Ригби, добрый вечер, мистер Смайли. Мы получили из лаборатории результаты анализов. Они довольно-таки любопытные.

— Сначала об экзаменационной работе, пожалуйста: там действительно видны следы подделки?

— Нет, ничего похожего. Наши ученые мужи утверждают, что все выполнено одной и той же шариковой ручкой. Они не могут быть на сто процентов уверены по поводу диаграмм, но считают, что все начерчено той же рукой.

— Значит, работа написана мальчиком от начала до конца?

— Да. Я достал другие образцы его почерка для сравнения. Они полностью совпадают с почерком, которым выполнена экзаменационная работа. Филдинг ничего не мог туда внести, не мог ничего исправить.

— Хорошо. А одежда? На ней хоть что-то нашли?

— Только следы крови. Но никаких отпечатков пальцев на полиэтилене.

— Кстати, какая у нее была группа крови?

— Первая.

Смайли присел на край кровати. С силой прижав трубку к уху, он что-то тихо заговорил в микрофон. Через десять минут он медленно спустился по лестнице. Погоня для него закончилась, и, как некоторых охотников, его теперь мутило от необходимости нанести смертельный удар.

Приезда Ригби ему пришлось ждать еще почти час.

Мост Альберта вырисовывался во всей своей несообразности, вздымаясь тонкими металлическими конструкциями вверх, как кульминационные моменты у Вагнера, на фоне патентованного серого лондонского неба. Внизу текли вековечно бесстрастные воды Темзы, увлекая за собой всю грязь сначала к верфям Баттерси, а потом еще дальше — в скрытую туманом даль устья реки.

А туман сгустился очень плотный. Смайли наблюдал за обломком плавника, когда он касался туманной кромки, словно покрывался слоем белой пыли, а потом, казалось, приподнимался, прежде чем окончательно раствориться и исчезнуть.

Вот так все и заканчивается таким же промозглым утром, когда ноющего от страха убийцу выволакивают из тюремной камеры и надевают ему на шею свитую из пеньковой веревки петлю. Хватит ли у Смайли смелости так же ярко вообразить себе подобную картину месяца через два, когда за его окном рассветет, а часы пробьют положенный час? Тот час, когда на деревянном помосте у казненного ломаются шейные позвонки, а потом его тело пускают плыть вниз по течению вместе с остальным мусором.

Он шел по Бомонт-стрит в сторону Кингз-роуд. Его обогнал дребезжащий электрокар молочника. Сейчас он позавтракает, а потом возьмет такси до Керзон-стрит и закажет вино к ужину. Он выберет что-нибудь действительно стоящее. Филдингу оно должно понравиться.

Филдинг прикрыл глаза и отпил из бокала, слегка прижав левую руку к груди.

— Божественно, — сказал он затем. — Просто бесподобно!

И сидевшая напротив Эйлса Бримли чуть заметно улыбнулась.

— Что же вы будете делать в отставке, мистер Филдинг? — спросила она. — Попивать французское вино?

Все еще не отнимая бокала от губ, он посмотрел на пламя свечей. Столовое серебро было превосходно. Пожалуй, даже лучше его собственного. Его странным образом тревожил вопрос, почему они ужинали только втроем.

— В мире и покое, — ответил он. — Я недавно сделал одно открытие.

— Какое же?

— Что я играл свою роль перед пустым залом. Зато теперь я спокоен: никто не видел, как я забывал слова или путал мизансцены. А ведь столь многие из нас терпеливо дожидаются, когда нашей аудитории не станет. В Карне едва ли будут помнить дольше одного или двух семестров, в какой хаос я превратил собственную жизнь. Я был слишком тщеславен и понял это лишь сейчас.

Он поставил бокал перед собой и внезапно улыбнулся Эйлсе Бримли.

— Это и есть покой, который я имел в виду. Чтобы существовать не на чьих-то глазах, не пытаться завладеть чьим-то сознанием, а уйти целиком в себя, как монах в келью, и оставаться там в безопасности и уединении.

Смайли налил ему еще вина.

— Мисс Бримли очень хорошо знала во время войны вашего брата Адриана. Мы все служили в одном подразделении, — сказал он. — Какое-то время она работала секретарем Адриана. Не так ли, Брим?

— Всегда угнетает мысль, что выживают не самые лучшие, — продекламировал Филдинг. — Это должно быть источником стыда. Для нас — не самых лучших — я имею в виду. Момент истины за отменной трапезой! — Он издал тихий вздох истинного гурмана. — Откровения между закусками и десертом.

Все рассмеялись, а потом вдруг разом замолчали. Смайли тоже отставил бокал в сторону и сказал:

— Та история, которую вы мне рассказали в четверг, когда я пришел навестить вас…

— Да, и что с ней такое? — спросил Филдинг с легким раздражением.

— О том, как вы подделали экзаменационные ответы Перкинса… Как достали его работу из портфеля и внесли в нее изменения…

— Да, а в чем дело?

— В ней нет ни слова правды. — Смайли произнес это так, словно они обсуждали погоду. — Была проведена экспертиза. Все оказалось не так. Там почерк только одного человека… Самого мальчика. И если кто-то смошенничал, то только он сам.

Воцарилось долгое молчание. Филдинг пожал плечами.

— Мой дорогой друг, неужели вы рассчитываете убедить меня в этом? Все ваши так называемые эксперты, как правило, некомпетентные идиоты.