Лен Дейтон - В Париже дорого умирать

— Уй, не надо, если после этого я останусь калекой на всю жизнь.

Кван удалился обратно к себе. Датт еще раз осмотрел мою ногу и объявил, что она готова.

— Это должно снять боль в спине, — сказал он. — Посидите спокойно полчасика.

— Стало легче, — признал я.

— Не удивляйтесь, — пожал плечами Датт. — Китайцы практикуют это искусство на протяжении столетий. Ваш случай несложный. Всего лишь мышечная боль.

— Вы практикуете акупунктуру? — поинтересовался я.

— Не то чтобы очень, но она всегда меня интересовала, — ответил Датт. — Тело и разум. Взаимодействие двух противоположных сил: тела и разума, эмоций и логики, двойственность натуры. Я всегда хотел открыть что-то новое о человеке. — Он вернулся в кресло. — Вы простой. Не поймите превратно, это не критика, а скорее восхищение. Простота — наиболее востребованное качество как в искусстве, так и в природе. Но ваша простота подталкивает вас видеть мир только в черно-белом цвете. Вы не одобряете мои изыскания в области человеческих мыслей и образа действий. Вы пуританин по сути, и ваши англосаксонские корни вынуждают вас считать греховным слишком глубокое копание внутри себя.

— Но вы копаетесь не в себе, а в других.

Он откинулся на спинку и улыбнулся:

— Мой дорогой, причина, по которой я собираю информацию, составляю досье, делаю магнитофонные и видеозаписи, копаюсь в личных секретах многих высокопоставленных персон, двоякая. Во-первых, потому что высокопоставленные люди правят судьбой мира, и мне нравится чувствовать, что я в некоторой степени могу влиять на этих людей. Во-вторых, я посвятил свою жизнь изучению человечества. Я люблю людей. Я не питаю на их счет никаких иллюзий, это верно, но от этого только становится легче их любить. Я не устаю поражаться странной изощренной работе их сложного разума, их рациональности и предсказуемости слабостей и неудач. Вот почему я так заинтересовался сексуальным аспектом моих исследований. Когда-то я думал, что лучше всего понимаю моих друзей, когда вижу их за азартной игрой: их жадность, доброта или страх настолько очевидны во время игры. Тогда я был молод. Жил в Ханое и каждый день видел одни и те же лица в одних и тех же клубах. И они мне очень нравились. Важно, чтобы вы поверили в это.

Он пристально посмотрел на меня.

— Верю, — пожал я плечами.

— Они мне очень нравились, и я хотел лучше их понимать. Лично меня азартные игры никогда не привлекали: скучно, однообразно и тривиально. Но они высвобождали глубочайшие эмоции. Я получал куда больше от наблюдения за поведением игроков, чем от игры. И тогда я начал составлять досье на всех моих друзей. Без всякого злого умысла. Наоборот, исключительно с целью лучше их понять и полюбить их больше, чем прежде.

— И как, получилось?

— В некотором смысле. Конечно, были и разочарования, но человеческие неудачи гораздо привлекательнее успеха — вам любая женщина это подтвердит. Вскоре я сообразил, что алкоголь может предоставить больше информации для досье, чем азартные игры. Азартные игры выявляли лишь страх и враждебность, а вот алкоголь выявлял слабости. Лишь когда человек начинает сам себя жалеть, в его броне появляется брешь. Посмотри, как человек пьян, и узнаешь о нем очень многое. Я говорил это многим юным девушкам: посмотри, как ведет себя твой мужчина, когда пьян, и узнаешь, какой он. Хочет натянуть покрывало на голову или выйти на улицу и поднять восстание? Хочет, чтобы его приласкали, или совершить изнасилование? Ему все кажется смешным или, наоборот, угрожающим? Думает, что весь мир втайне над ним потешается, или готов обнять первого встречного и кричать о своей любви к миру?

— Да, это хорошая подсказка.

— Но имелись куда лучшие способы достичь глубин подсознания, и я захотел не только понимать людей, но также и попытаться внушать им определенные мысли. Если бы мне удалось заполучить человека со слабостью и уязвимостью пьяного, но без провалов в памяти и притупления мозгов, как бывает у пьяных, то тогда у меня появился бы шанс реально улучшить качество моих досье. И тогда я прибегнул к помощи женщин. Ведь у них был доступ к моим друзьям в их самый уязвимый момент — посткоитальной грусти. Я решил, что секс — это ключ к человеческим стремлениям, а состояние после секса — самое уязвимое. Так развивались мои методы.

Я расслабился, когда Датт полностью увлекся своим повествованием. Он сидел в этом доме и предавался размышлениям о своей жизни и о том, что привело его к этому моменту наивысшей власти, которой он теперь так наслаждался. Его невозможно было остановить, как часто случается со сдержанными людьми, которых внезапно пробивает на откровения.

— Теперь у меня уже восемьсот досье, и во многих из них содержится анализ поведения, которым мог бы гордиться любой психиатр.

— У вас есть квалификация для занятий психиатрией?

— А она вообще у кого-нибудь есть?

— Нет, — сказал я.

— Вот именно. Ну, скажем, я несколько лучше подкован, чем большинство людей. Я знаю, что можно сделать, потому что делал это. Делал восемь сотен раз. Без помощи штата сотрудников мне не удалось бы достичь таких объемов. Возможно, качество было бы повыше, делай я все сам, но девушки были жизненно важным элементом всей операции.

— Девушки действительно составляли досье?

— Мария могла бы, если бы проработала со мной подольше. Та девушка, которая умерла — Анни Казинс, — тоже была достаточно умна, но характером не вышла для такой работы. Одно время я работал только с девушками, имеющими диплом юриста, инженера или бухгалтера, но очень трудно найти девушек такой квалификации, обладающих еще и сексуальной привлекательностью. С наиболее тупыми девицами я вынужден был использовать магнитофон, но те, у которых хватало мозгов понять, выдавали отличные результаты.

— Девушки не скрывали, что умны?

— Сначала скрывали. Я думал — так же, как и вы сейчас, — что мужчины будут бояться и относиться с подозрением к умной женщине, только, видите ли, это не так. Наоборот, мужчинам нравятся умные женщины. Почему мужчина жалуется: «Моя жена меня не понимает!», когда сбегает к другой женщине? Да потому, что ему не секс нужен, а чтобы было с кем поговорить.

— А что, поговорить с коллегами, например, он не может?

— Может, но он их боится. Коллеги готовы его подсидеть и выслеживают его слабости.

— В точности как ваши девушки.

— Именно, только он этого не понимает.

— Но в конечном итоге все же понимает, не так ли?

— А к этому моменту ему уже наплевать — терапевтический аспект этих отношений ему уже очевиден.

— Вы шантажом принуждаете его к сотрудничеству?

Датт пожал плечами:

— Мог бы, возникни в этом хоть раз необходимость. А она ни разу не возникла. После того как я и мои девочки полгода изучали человека, мы становились ему необходимы.