Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Давай действуй, — слегка подтолкнул Русакова локтем Макарьев, прервав его тягостные раздумья. — И вот что… Свой автомат оставь мне.

Русаков, наконец, сообразил, что дело затевается серьезное, молча кивнул и пододвинул в сторону лейтенанта «калашников». Ловко и почти бесшумно развернулся на месте и пополз обратно в сторону сторожевой вышки.

«До сторожевой вышки метров триста — триста пятьдесят, — Антон мысленно прикинул расстояние. — Значит, где-то минут через пять Русаков должен доползти. Еще пять минут накинем на объявление тревоги и принятие командирских решений… Минут десять на сборы и прибытие роты от казармы сюда. Двадцать минут! Да за это время можно полкосмодрома взорвать!»

— Игнатов, — шепотом позвал Макарьев второго солдата. — Сними-ка на всякий случай автомат с предохранителя. Но стрелять только по моей команде. Будем лежать и тихо дожидаться роту охраны. Понял?

— Так точно, — так же шепотом ответил Игнатов. Сон с него, похоже, как рукой сняло.

Троица в темноте дошла почти до самого проволочного ограждения и остановилась. Шедший первым поднес что-то темное на уровень глаз и направил в сторону стартового комплекса.

«Бинокль или прибор ночного видения, — догадался Антон. — Ребят определенно интересует наша ракета. И с чего бы это, спрашивается, такой пристальный интерес?»

Передний из «гостей», видимо, старший среди троицы, обернулся и тихо произнес несколько слов на незнакомом Макарьеву языке. Второй в цепи сразу же присел на одно колено, поднял толстую короткую трубу на уровень плеча и навел ее в сторону стартовой позиции. Несколько секунд он целился, потом опустил трубу и что-то сказал первому. Первый согласно закивал и коротко о чем-то распорядился. Все трое почти одновременно опустились на корточки и стали стаскивать с плеч свои рюкзаки.

«А эта толстая кургузая трубочка на плече — явно не кинокамера, — сообразил Макарьев. — Э, да наши ребятишки, кажется, только что произвели пробное прицеливание. И судя по всему, удачное».

Он снял с головы фуражку, осторожно положил ее рядом с собой на землю и сдвинул вниз пластину предохранителя на оставленном Русаковым «калашникове».

«Расстояние до наших дорогих гостей сейчас метров шестьдесят или семьдесят, — Антон облизал кончиком языка пересохшие от волнения губы. — Если они вдруг захотят из своей трубочки пальнуть по ракете, мы с Игнатовым их, пожалуй, достанем… Достанем даже раньше, чем они успеют пальнуть… Н-да… Только лучше все равно стрелять поверх голов. Живыми они нужны, гости наши дорогие, живыми… Эх, жаль позиция неудачная: они немного на возвышенности, а мы — в низинке. Ну, да выбирать теперь уж не приходится».

— Русак, ты что, совсем сдурел? — вдруг громко, едва ли не на всю степь, раздался сзади голос караульного Ефименко. — Ты чего на животе ползешь?

Пятно света от прожектора на караульной вышке качнулось вправо и переместилось от железнодорожной насыпи в сторону проволочного забора. Трое незнакомцев около ограждения мгновенно оказались на земле.

— А ну вставай, разведчик хренов! — весело загоготал на вышке Ефименко. — Ты что, решил ко мне незаметно подкрасться, что ли? Чего руками машешь, придурок?

Антон быстро оглянулся назад. Всего в полусотне метров от караульной вышки Русаков приподнялся с земли и, стоя на коленях, отчаянно махал руками, пытаясь заставить караульного замолчать и убрать свет.

— А где Игнат и лейтенант? — никак не унимался Ефименко. — Или они следом за тобой ползут?

Луч прожектора скользнул вдоль забора из колючей проволоки и уперся почти точно в пятачок земли, на котором распластались Антон Макарьев и Николай Игнатов.

«С возвышенности мы сейчас видны, как на ладони», — успел подумать Антон. По спине пробежал неприятный холодок.

Тишину ночи прорезал сухой треск автоматной очереди. Впереди, всего в полуметре от того места, где лежал Макарьев, песок фонтанчиками взвился вверх. Игнатов громко охнул, схватился рукой за левое предплечье и перевалился на бок. Антон, — почти машинально, не целясь и даже не поднимая головы, — нажал на спусковой крючок «калашникова». Автомат возмущенно плюнул огнем, затрясся и загрохотал. Его дуло было направлено вверх под углом, и очередь вспорола небо слишком высоко над головами нарушителей.

Троицу нарушителей около ограждения ослепил прожектор. Поэтому они не смогли сразу точно прицелиться, и принялась палить из двух или трех стволов наугад. Несколько коротких очередей с визгом пронеслись над головой Макарьева.

Антон перестал стрелять, резко дернулся вправо и перекатился почти к самому проволочному забору. И вовремя — не прошло и нескольких секунд, как в то место, где он только что лежал, ударила прицельная и длинная автоматная очередь.

Макарьев чуть приподнял голову и увидел, что один из нарушителей привстал с земли и из своего короткого автомата буквально поливает огнем его прежнюю позицию.

«Ага, прожектор их все-таки ослепил. Стрелок в темноте еще плохо видит, — сообразил Антон. — Вот и на нашей улице начинается праздник, ребятушки!»

Он поймал на мушку хорошо различимый на фоне светлеющего предрассветного неба силуэт стрелка и выстрелил. «Калашников» громыхнул короткой очередью, поперхнулся и замолчал. Патроны закончились.

Стрелок на возвышенности дернулся, гортанно вскрикнул и тяжело осел на землю.

«Попал!» — Макарьев отшвырнул прочь бесполезный теперь автомат, расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Но прицелиться не успел. Один из засевших на пригорке нарушителей на мгновение привстал и сделал резкий замах рукой в сторону Антона.

«Граната!» — Макарьев испуганно зажмурил глаза и вжался в землю. Он совершенно ясно осознал, что ни спрятаться, ни убежать уже не успеет. Да и негде было спрятаться и некуда было бежать в этой почти идеально ровной и плоской степи… Маленькая, ребристая и неотвратимая смерть неслась к Антону по навесной траектории, чтобы сотнями металлических осколков пригвоздить к пыльной поверхности земли его распластавшееся среди высохшей травы тело…

Время странно растянулось. Сердце сначала замерло, и тут же встрепенулось испуганной птицей, каждым своим ударом отмечая уже не секунды, а миллисекунды жизни, последние мгновения существования… Сейчас будет взрыв, удар, боль, темнота и небытие.

Но взрыв грохнул впереди, метрах в семидесяти от Антона. Что-то массивное с шелестом и воем пронеслось над головой Макарьева в сторону железнодорожной насыпи, и наступила тишина. Антон открыл глаза, осторожно приподнял голову и посмотрел вперед. На возвышенности, широко раскинув руки, лежало чье-то неподвижное тело. Вокруг медленно оседала поднятая взрывом пыль.