Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

3 сентября президент США Рональд Рейган получил с утренней почтой краткий, но обстоятельный доклад о событиях, происшедших в ночь с 28 на 29 августа на советском космодроме Байконур.

Он пролистал доклад, просмотрел подшитые к листам с текстом фотографии ночных вспышек и, наконец, добрался до выводов экспертов и аналитиков.

«Гм, попытка диверсии, перестрелка… А советские газеты снова промолчали… Ну, и чего стоят после этого все заверения Горбачева и советского руководства о гласности и перестройке? Всего лишь очередная пропагандистская кампания в коммунистическом стиле! Хотя… Зато будет чем поторговаться с Москвой на переговорах!»

Он закрыл глаза, и устало откинулся на спинку мягкого кресла. В этом году ему исполнилось семьдесят семь, и с некоторых пор он почти физически стал ощущать груз давящих на его плечи прожитых лет.

«Нэнси права, — подумал он, вспомнив разговор с женой сегодняшним утром, — я должен больше отдыхать. Больше и чаще отдыхать, чтобы выдержать эти оставшиеся несколько месяцев президентства. Сколько там осталось до выборов? Полтора месяца? Самое критическое время. Джордж Буш, вице-президент, по опросам общественного мнения чуть-чуть опережает своего соперника-демократа. Если этот разрыв сохранится до дня голосования, то в конце января следующего года я со спокойной совестью передам власть в стране именно ему, а не этому демагогу Майклу Дукакису».

«А что может свести на нет небольшой отрыв Джорджа от соперника? Да все, что угодно! Вот хотя бы эта информация о событиях на советском космодроме, которую Москва снова пытается замолчать. Если эти сведения просочатся в лагерь демократов, Дукакис не преминет заявить, что Россия по-прежнему ведет двойную игру. Гласность и перестройка, скажет он, — это блеф. Значит, были пустопорожними разговорами и все встречи нынешней администрации США с советскими лидерами, начиная с осени 1985 года. И демократы немедленно раздуют шумиху, что под прикрытием болтовни о демократизации коммунистического режима, Советы все так же проводят агрессивную и непрозрачную политику. Страх военной угрозы будет способен поколебать решение избирателей поддержать Джорджа на выборах в ноябре. И тогда через месяц после Рождества в этот кабинет придет хозяином Майкл Дукакис»…

Он принял решение и нажал кнопку вызова референта.

— Вот что, Эдвард, — сказал президент, когда его помощник переступил порог Овального кабинета, — возьмите вот эту папочку и положите в свой сейф. Примерно на полтора месяца. И постарайтесь сделать так, чтобы наш большой демократический друг Майкл не получил откуда-нибудь из недр ЦРУ или АНБ копию этого доклада в свое распоряжение…

29 августа 1988 года.

Космодром Байконур, стартовая площадка 1.

Полковник Владимир Афанасьевич Лахов стартовал в космос третий раз.

Первый раз он побывал на орбите почти десять лет назад, участвуя в длительной экспедиции на станции «Салют-6» вместе с бортинженером Валерием

Рюминовым. Полет выдался тяжелым. Полгода Лахов и Рюминов провели вдвоем внутри тесной орбитальной станции, похожей на доверху набитую исследовательской аппаратурой большую

металлическую бутылку. Лица людей они видели только во время сеансов прямой связи на маленьком экранчике бортового телевизора. А в конце полета закапризничала антенна бортового радиотелескопа, не пожелав уходить от станции. Пришлось надевать скафандры, выходить в космос и вручную отводить зацепившуюся антенну от «Салюта».

Через четыре года Лахов вместе с космонавтом-новичком Сашей Александриным полетел на новую станцию «Салют-7». Через пять месяцев их должен был сменить экипаж Тутова и Стрекалина. Но ракета-носитель за полчаса до запуска взорвалась на старте… А поскольку программу исследований никто и не думал отменять, Лахову с напарником в конце полета пришлось выполнять еще и чужую работу.

— Какой-то ты невезучий, Владимир Афанасьевич, — сказал после окончания того полета начальник Центра подготовки космонавтов генерал-майор Шаталин. — Летаешь, летаешь, а перед самым возвращением на Землю — ба-бах! — очередная авария. Наверное, хватит тебе, братец, в длительные экспедиции летать. Переключайся-ка ты лучше на подготовку к краткосрочным полетам.

Следующие пять лет Лахов числился то в резерве, то в дублерах. Попутно прошел подготовку в качестве космонавта-спасателя. Это означало, что теперь он мог стартовать в космос в одиночку, работая одновременно и за командира корабля, и за бортинженера. «Ты, Володька, теперь мастер на все космические руки!» — шутили коллеги по отряду космонавтов.

В июне нынешнего года, сразу после окончания второго советско-болгарского полета, начальник Центра подготовки космонавтов вновь вызвал его к себе в кабинет и едва Лахов переступил порог, задал вопрос в лоб:

— Владимир Афанасьевич, хочешь еще раз слетать в космос?

— Кто ж из наших ребят этого не хочет? — вопросом на вопрос уклончиво ответил Лахов. — Космонавт должен летать, иначе он перестает быть космонавтом.

— Вот и прекрасно, — изрек генерал с таким видом, словно заранее был твердо уверен в согласии Лахова. — Есть мнение предложить тебе возглавить экипаж с афганским космонавтом. Возражать ты, надеюсь, не будешь?

— А когда лететь? — живо поинтересовался Лахов и, не дожидаясь ответа, принялся размышлять в голос:

— Афганцы начали подготовку в феврале. Значит, готовы к старту будут где-то через год. Так?

— Нет, не так. Полет планируется через два месяца, на конец августа, — сказал генерал. — Сроки подготовки афганских космонавтов значительно сокращены.

— А, ясно, — разочаровано протянул Лахов. — Опять, значит, пассажира катать будем?

— Ну, афганские летчики, в целом, неплохо подготовлены. Они уже завершили обучение на курсах русского языка и достаточно хорошо разбираются в нашей технике, — генерал немного замялся и отвел в сторону глаза. Он, пожалуй, и сам не слишком верил в то, что говорил. — И потом твой большой опыт подготовки…

— Ладно, а кого бортинженером ко мне назначите? — нетерпеливо перебил Лахов. — Сашу Зайцева?

— К-ха, — Шаталин кашлянул и почему-то густо покраснел. — Тут, Володя, понимаешь ли, какая ситуация… Короче говоря, бортинженера в этом полете не будет. Третьим с вами полетит врач из Института медикобиологических проблем.

— Ага, еще один пассажир, — шумно выдохнув, с иронией констатировал Лахов. — Владимир Александрович, тебе не кажется, что мы постепенно, но верно превращаемся в обычных космических извозчиков? Свози в космос этого, привези того… Чаевые-то хоть брать можно?

— Не дерзи, Володя, — лицо начальника Центра болезненно искривилось. — Сколько лет мы с тобой знакомы? Двадцать один? С шестьдесят седьмого, да? Вспомни, я когда-нибудь наших ребят подставлял? Но ты же должен понимать: здесь замешана политика. Афганца обязательно нужно вывести в космос в этом году. Наверху, в Политбюро и ЦК партии, считают, что эта акция должна поднять престиж правительства Наджибуллы перед уходом наших войск из Афганистана. Ну, а врачам полет мы обещали давно, еще лет пять назад.