Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Ну, да, — скептически хмыкнул Лахов, — это ты на орбите расслабился, Валерка. А на Земле твоя медицина может так прижать — только пищать будешь!

— Лично я возрастного барьера признавать не собираюсь, — Полинов твердо гнул свою линию. — Я на сколько лет тебя младше? Меньше, чем на год. Так вот, смею тебя заверить, что летать собираюсь еще многие годы. Что и тебе настоятельно рекомендую. А возрастные барьеры, Владимир Афанасьевич, мы с тобой как-нибудь преодолеем. Или обойдем.

— Что-то я проголодался, мужики, — Тутов взглянул на часы. — Э, ребята, до обеда-то осталось всего полчаса. Кто у нас сегодня дежурит по камбузу?

— Я дежурю, — Монарев прямо из-под потолка нырнул к правому борту станции и открыл откидную крышку стола. — По очереди будем обедать, или все вместе поместимся?

— Давайте все вместе, — предложил Тутов. — Кстати, ребята, а где Абдул?

— Батюшки светы, — Полинов хлопнул себя ладонью по лбу. — У нас же эксперимент еще идет! Абдул сейчас в орбитальном отсеке на «Союзе»!

Он оттолкнулся от кожуха фотокамеры и, перебирая руками по фиксаторам на стенах, поплыл в переднюю часть станции.

Абдул Ахад Моуманд действительно расположился на небольшом диванчике в орбитальном отсеке и сосредоточенно листал журнал с полетной документацией.

— Ну, ты тут как? — осведомился Полинов, показавшись в отверстии переходного люка. — Снял показания?

По условиям эксперимента «Лабиринт» они с Абдулом поочередно изучали координацию передвижений в условиях невесомости. Для этого на тело космонавта одевалось штук десять медицинских датчиков, и в пустом орбитальном отсеке корабля он должен был оценивать свое положение в пространстве.

— Показания снял, даже дважды, — радостно сообщил Моуманд. — И результаты записал. А вот с изменениями в методике следующего эксперимента что-то никак не разберусь…

— Давай этим после обеда займемся, — предложил Полинов, закрывая полетный журнал. — Мы с тобой и так сегодня идем с опережением программы.

Они закрыли люк в транспортный корабль и вернулись в базовый блок орбитальной станции.

К их появлению Монарев успел достать из холодильника на левом борту бытовой зоны пять комплектов пищевых концентратов для обеда, заправить пакетики с супом водой и установить их в электроподогреватели на столе.

— Пять минут — и все будет готово, — подмигнул он Полинову. — Медицина может снимать пробу.

— Медицина дает общее добро, — врач повелительно взмахнул рукой. — Мышей на вашей кухне, слава Богу, не водится, мух и тараканов тоже.

Когда пакеты с первым блюдом подогрелись, космонавты расположились вокруг обеденного стола.

— Что у нас по программе после обеда? — осведомился Тутов, вскрывая пакет с супом.

— Работы выше крыши, — Муса отправил в рот квадратный брикетик хлеба. — Мы с тобой, Вов, займемся фотометрией атмосферы.

— У нас с Абдулом продолжение «Лабиринта», — Полинов кивнул в сторону служебной зоны. — Будем по очереди крутиться, как белки в колесе.

— А я, пожалуй, займусь демонтажем ложементов в «Союзе», — позевывая, сообщил Лахов. — Вот время летит! Кажется, что только вчера прилетели, а послезавтра уже обратно, домой!

— Почту только с собой взять не забудьте, — напомнил Тутов. — У моего отца в следующую пятницу, девятого сентября, день рождения. Я поздравительную открыточку написал. Хочу, чтобы как раз к девятому числу и дошла.

— Обязательно дойдет, — заверил Лахов. — Авиапочта сколько дней идет? Трое суток? Ну, вот считай… Во вторник утром мы с Абдулом будем уже на Земле, и я

сразу же передам твою открытку встречающей смене. К пятнице как раз и дойдет!

Лахов и предположить не мог, какой неприятнейший сюрприз ждет их с Моумандом утром во вторник во время посадки космического корабля…

3 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, Ленинск.

Военный госпиталь воинской части 11284.

Макарьева привезли в госпиталь еще до полудня. В отделении травматологии Антону аккуратно выбрили волосы вокруг раны на левой части затылка и уложили на кушетку в перевязочной комнате.

Спустя несколько минут в перевязочную торопливо вошел одетый в белый халат плотный седовласый мужчина лет пятидесяти с крупным холеным лицом. Он властным голосом велел Макарьеву перевернуться на живот, внимательно осмотрел все еще сочившуюся кровью ссадину.

— Ну, хирургического вмешательства, к счастью, не потребуется. Полина, окликнул он возившуюся со шприцами медсестру, — будьте добры, сделайте молодому человеку перевязочку. Пожалуй, будет достаточно обыкновенного ватного тампона и пластыря.

Доктор, мурлыча под нос какой-то песенный мотивчик из репертуара Аллы Пугачевой, прошелся по комнате к окну и выглянул наружу. Оперся рукой о подоконник и повернулся к лежавшему на животе Макарьеву:

— А вы, товарищ лейтенант, можете перевернуться на спину. Или на бок — это уж как вам удобнее. Кстати, эта стройная черноволосая дама, сидящая сейчас на лавочке под окном, наверное, ваша подруга?

— Э… Да, — буркнул Макарьев, неловко поворачиваясь на бок. Он догадался, что речь идет об Ульяне.

— Бестия, — со смешком восхищенно произнес доктор и перевел взгляд на медсестру:

— Представляете, Полина, минут десять назад провожу я совещание отделения в своем кабинете. И вдруг распахивается дверь и в дверном проеме появляется… Нет, не девушка! Появляется черноволосая амазонка и прямо с порога голосом, не терпящим никаких возражений, требует, чтобы весь присутствующий на совещании личный состав нашего травматологического отделения немедленно спустился на первый этаж и оказал срочную медицинскую помощь некоему героическому лейтенанту, которого только что доставили в приемный покой! При этом голубые глаза этой девицы, Поля, — хотите — верьте, хотите — нет, — излучают нечто такое, что мои хирурги все как один покорно вскакивают со стульев с явным намерением бежать за этой маячащей в проеме двери барышней, чтобы спасти ее кавалера!

Медсестра Полина весело прыснула, прикрывая ладонью рот, и выглянула в окно, видимо, желая лично убедиться в существовании амазонки.

— Мало того, — продолжал доктор, едва сдерживаясь, чтобы самому не рассмеяться, — я сам, как шестнадцатилетний мальчишка, чуть ли не вприпрыжку выбегаю из-за стола и, перескакивая по лестнице через две ступеньки, бегу сюда к вам!

Он больше не мог сдерживаться и захохотал. Полина тоже засмеялась, смешно морща курносый носик. Макарьев почувствовал, что его лицо заливает краска.

— А вы знаете, молодой человек, — доктор достал из кармана халата носовой платок и промокнул выступившие на глазах слезы, — что сейчас все травматологическое отделение, образно говоря, стоит на ушах? Для вас в срочном порядке готовят специальную реанимационную камеру… Которых, между прочим, у нас в стране всего три… А в операционной приводят в готовность оборудование для трепанации черепа и операции на мозге!