Сергей Чебаненко - Караул под «ёлочкой»

— Дактилоскопия, Вадим Алексеевич, пока не дала конкретных результатов. На кабеле, розетке и кислотном приборе поверх многочисленных отпечатков пальцев нами обнаружены свежие смазанные следы. Такое впечатление, что со всеми тремя предметами не далее, как сегодня утром работал кто-то в легких матерчатых перчатках. С поверхности прибора мы даже сняли микроворсинки материала этих перчаток…

— О, а вот это очень интересно! — на лице Контрразведчика впервые за все время разговора мелькнуло подобие легкой улыбки. — Если я вас правильно понял, товарищ капитан, нынче утром чьи-то руки в перчатках касались и электрокабеля, и розетки, и списанного прибора на балконе второго этажа? Так?

— Так, Вадим Алексеевич, — кивком подтвердил Никитенко. — Более того, у меня есть основания полагать, что оплетка кабеля, перед тем как на нее была пролита кислота, все-таки была механически повреждена. Разрез на оплетке был замаскирован разлитой позднее кислотой.

— Вот даже как… — Контрразведчик задумался. — Гм, а ведь любопытная вырисовывается картина… Некто в матерчатых перчатках берет со свалки кислотный прибор и заносит его на второй этаж балкона в зале испытаний. Вскрывает прибор… Так вскрывает, чтобы из раскуроченного корпуса натекла лужица кислоты. Потом в какую-то емкость сливает остатки кислотного раствора и спускается вниз, в зал. Ножом разрезает пластиковую оплетку электрокабеля и поливает разрез кислотой. Вот и все — готовы все предпосылки для несчастного случая!

— Именно так, Вадим Алексеевич, — поддакнул Никитенко. — Экспертиза в Москве, конечно, скажет последнее слово, но, по-моему, имитация несчастного случая очевидна.

— Хорошо, Николай, присаживайся, — взгляд Контрразведчика еще более потеплел.

«Ну, если шеф начинает обращаться по имени, значит, буря точно миновала», — с облегчением подумал Чекмаев.

— Если лейтенанта Макарьева с помощью имитации несчастного случая пытались вывести из игры, — Контрразведчик ухмыльнулся, — значит, он где-то наступил на мозоль человеку, которого мы с вами ищем.

Он повернул голову к капитану Чекмаеву:

— Костя, а что это за девушка была около Макарьева сегодня в зале? Черноволосая, худенькая…

— Телефонистка узла связи командного пункта ефрейтор Ульяна Соронина. В ночь перед стартом она дежурила на смотровой площадке, откуда на КПП стартовой позиции якобы звонил майор Бехтерев.

— Гм, смотровая площадка, говоришь? Вот, значит, куда наш Макарьев уже добрался. Я так понимаю, Константин, что с этой девицей они раньше знакомы не были?

— Не были, Вадим Алексеевич. Скорее всего, поводом для их знакомства и послужило присутствие Сорониной на смотровой площадке. Но в последние двое суток Макарьев с Сорониной почти все свободное время проводят вместе. По-моему, у них роман…

— Павел Викторович, — взор Контрразведчика обратился к майору Казинцеву, — ты сопровождал Макарьева в госпиталь? Что говорят врачи?

— В общем-то, ничего страшного с Макарьевым не случилось, — с едва заметным пренебрежением взмахнул рукой сухощавый и длинный, как жердь, майор. — У нашего героя легкий ушиб головы и большая ссадина на затылке. Вечером его отпустят из госпиталя. Пару дней побудет дома, полежит, отдохнет.

— Так… И чем он сейчас занимается?

— Развлекается, — Чекмаев ухмыльнулся. — Тайком выбрался из палаты и вместе с Сорониной гуляет по городу. Наши ребята его по-прежнему ведут.

— Глаз с Макарьева не спускать, — распорядился Контрразведчик. — Ни днем, ни ночью. Возможно, вражеский агент попытается повторить покушение. И вот что, Константин…

Лед в словах Контрразведчика окончательно растаял, бесследно сгинул и холод в строгих серых глазах:

— Подготовь-ка мне подробную сводку обо всех происшествиях, которые произошли на космодроме двадцать девятого августа.

Контрразведчик замолчал, замер, о чем-то размышляя, и поднял взгляд на сидевших перед ним офицеров:

— Подведем некоторые итоги. Конечно, подготовку покушения на Макарьева мы с вами проворонили. Это очень плохо. Но нет худа без добра. Где-то наш лейтенант зацепил важную ниточку и затаившийся на площадке враг задергался. Наша с вами задача, товарищи офицеры, чтобы он продолжал нервничать. Чем больше он будет терять над собой контроль, тем скорее начнет ошибаться по-крупному и обнаружит себя. Что нам сейчас и нужно!

4 сентября 1988 года,

Космодром Байконур, Ленинск.

Корпус женского общежития.

Все получилось как-то само собой.

Они снова долго бродили по городу. Прошлись вдоль Сырдарьи от кинотеатра «Сатурн», мимо стадиона к обзорной беседке на берегу реки — той самой, в которой любил бывать академик Сергей Павлович Королев и космонавты перед полетами. Прокатились на «чертовом колесе» в парке отдыха, дошли по бульвару имени Гагарина до самой городской окраины и снова вернулись в центр Ленинска.

Говорили и целовались. Обнимая хрупкие плечики Ульяны, касаясь пальцами ее нежной кожи, Макарьев чувствовал, как что-то невидимое, теплое, ласковое и бесконечно доброе входит в его тело, добирается до каждой клеточки, сладко останавливает и снова заставляет биться сердце.

«Ульяна, Уля, Уленька… Каким плоским и серым был мир до нашей встречи! Господи, как же я мог жить без нее? Нет, не жить. Существовать! Как же я мог?»

Уже совсем стемнело, когда они оказались у порога женского общежития.

— До завтра? — Ульяна вопросительно взглянула в глаза Макарьеву.

— Тебя опять караулит твоя дуэнья Зинаида? — Антон вздохнул.

— Зинка сегодня на работе, — усмехнулась Ульяна. — Ладно, заходи. Давай выпьем чаю. Ты не против?

— Я по д-д-дороге с-с-страшно з-з-замерз! — Антон шутливо задрожал. — Очень хочется горяченького чайку!

— Шут гороховый! — весело фыркнула Ульяна и поцеловала его в губы. — Пойдем, бедный странничек!

Они поднялись в Ульянину комнату. Девушка сунула Макарьеву в руки чайник и спички:

— Вперед на кухню. А я сейчас что-нибудь сооружу перекусить.

Антон задержал ее пальцы в своей ладони, властно притянул к себе и поцеловал. Ульяна, чуть откинув назад голову, ответила на его поцелуй.

— Уля, я тебя люблю, — прошептал Макарьев, заглядывая в бесконечную голубизну ее глаз.

— Антошка, — Ульяна провела пальцами по его лицу. — Милый мой Антошка. Боже мой, да поставь же, наконец, куда-нибудь этот чайник!

Они любили друг друга. Не существовало больше комнаты, здания общежития, города за окном.

Вокруг была только огромная, усеянная золотыми булавками звезд и планет Вселенная, необозримая и бесконечная. И все это Мироздание, состоящее из несчетного количества галактик, туманностей и планетных систем, в ту летнюю жаркую ночь вращалось вокруг оси, образованной двумя слившимися в единое целое страстными телами…