Микки Спиллейн - Большая резня

Кто-то проговорил:

— Очухался.

— Сейчас получит покрепче.

— Я скажу когда. — Голос звучал так безапелляционно, что никто не решился перечить.

Мне удалось сфокусировать здоровый глаз. Он смотрел вниз, на мои ноги. Они стояли по стойке «смирно» и были привязаны к перекладине кресла. Своих рук я не видел, из чего заключил, что они связаны за спиной того же кресла. Капало вовсе не из крана.

Капало с того места на моем лице, где некогда был нос.

Каким-то образом я выпрямился. Так боль чувствовалась меньше. Когда туман в глазах рассеялся, я скосил здоровый глаз к свету и увидел их. Они сидели вокруг, как стервятники. Двое с пистолетами были у двери; Лу Гриндл прижимал ко рту окровавленное полотенце.

А на краешке кожаного кресла сидел, облокотившись подбородком на трость, Эд Тин. Он был похож на банкира, даже фетровая шляпа у него была соответствующая. С минуту он задумчиво смотрел на меня.

— Плохо?

— Угадай. — Единственное слово далось мне с большим трудом.

— Знаешь, это было ни к чему. Мы просто хотели поговорить с тобой. — Он улыбнулся. — А так мы вынуждены были связать тебя, пока не закончим беседу.

Лу бросил в меня полотенце.

— Господи, да перестань церемониться с ним! Я его быстро заставлю говорить.

— Заткнись! — Эд не переставал улыбаться. — Тебе повезло, что я здесь. Лу очень импульсивен.

Я не ответил. Он сказал:

— Очень плохо, что ты убил Жабу, Хаммер. Он был для меня очень полезен.

Слова все-таки вырвались:

— Не говори ерунды.

Он выпрямился и откинулся на спинку кресла.

— Не утруждай себя объяснениями. Я не полиция. Если ты его убил, это твое дело. Я занимаюсь своим делом. Так где она?

Губы у меня слишком распухли, чтобы голос звучал уверенно.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Напомни ему, Лу.

Он сидел в кресле, посасывая сигару, и наблюдал. На этот раз Лу не стал бить ногой. Было достаточно мокрого полотенца, обернутого вокруг его кулака.

Я пробовал держаться и не мог. Голова моя дернулась, и Тин спросил с металлом в голосе:

— Теперь вспомнил?

Я успел только мотнуть головой, и кулак опять обрушился на нее. Он бил и бил, пока боль не перестала ощущаться, и тогда я засмеялся, когда он заговорил со мной.

Эд постучал тростью об пол.

— Хватит. Этого довольно. Он уже ничего не чувствует. Пусть несколько минут посидит и подумает.

Лу обрадовался передышке. Он тяжело дышал ртом; подбородок его был залит кровью. Он отошел к столу, сел и принялся растирать руку. Лу был очень счастлив.

Трость продолжала отбивать ритм.

— Ты же понимаешь, что это только начало. Упираться совершенно бессмысленно.

Мне удалось выдавить из себя:

— Я не убивал… Линка.

— Неважно, убивал или нет. Мне нужно то, что ты взял в его квартире.

Лу закашлялся, сплюнул кровь на пол, поперхнулся, поднес ко рту ладонь и вытолкнул на нее языком пару зубов.

Когда он поднял голову, его глаза впились в мои двумя маленькими пулями.

— Я убью этого сукина сына!

— Сядь и заткнись. Будешь делать то, что я скажу.

Лу вскочил, раскинув руки в стороны и пытаясь совладать с собой, чтобы не вцепиться Тину в горло. Но Эда было не так легко запугать. Об этом свидетельствовал короткоствольный пистолет в его руке.

Лицо Лу побагровело от ярости.

— Будь ты проклят! Будь проклят ты, Фаллон, Линк и вся ваша вонючая компания!

— Ты шепелявишь, Лу. Сядь.

Лу сел и уставился на свои зубы. Он этими зубами гордился. Они были такими ровными и блестящими. Они лежали на столе, куда он их бросил, и, казалось, притягивали его взгляд. Он продолжал ощупывать десны, как будто все еще не мог поверить в отсутствие зубов, и изрыгал яростные проклятия. Лу готов был выместить свою ярость на ком угодно.

Он снова и снова твердил:

— Идите к черту все вы! Идите вы все к черту! — Рот его оскалился, обнажив щель в зубах, и он стукнул кулаком по столу. — Черт побери, этого не случилось бы, если бы ты дал мне поступить по-своему! Я бы сам убил Фаллона, и его паршивую шлюху, и Линка, и все было бы в порядке! — Взгляд его перешел на меня. — Тебя я тоже убью.

— Лу, ты получишь новые зубы, — сказал Эд любезно. Все, что он говорил, было исполнено любезности.

Гриндл поперхнулся и вышел из комнаты. Послышался шум льющейся воды и хлюпающие звуки — он полоскал рот. Эд мягко улыбнулся:

— Ты ударил его в самое больное место… в его тщеславие.

— А где твое больное место, Эд?

— Это многие хотели бы знать.

— Я знаю. — Я попытался усмехнуться. Лицо мое не двигалось. — В двух местах тебе точно будет больно. Особенно когда тебе побреют голову и ногу.

— Когда Лу вернется, я позволю ему воздать тебе по заслугам, — сказал он.

— Как в старые времена, когда за веревочки тянул Фаллон… посредством окурков и клещей?

Ноздри его раздулись.

— Если тебе так хочется поговорить, скажи лучше, где она?

— Что именно?

Вода все еще текла. Не поворачивая головы, Эд позвал:

— Джонни, дай-ка ему.

Подошел верзила. Под рубашкой перекатывались мышцы живота. Техника его была убийственной. Кулак нырнул мне под зубы, и я выключился, как лампа. Меня облили холодной водой, чтобы привести в сознание и повторить все сначала.

Промежутки между раундами становились длиннее. Я частично возвращался из черного небытия и без сил обвисал в кресле. Голос верзилы прохрипел:

— Он готов, Эд. Не думаю, что он понимает, о чем вы говорите.

— Понимает. — Он ударил тростью в пол. — Окуни его еще разок.

Меня опять окатили водой. Вода смыла кровь с глаз и дала мне возможность видеть, а также прочистила мне мозги, чтобы я начал соображать.

Эд понял, что я очнулся. Он зажег сигару и задумчиво посмотрел на ее горящий кончик.

— Ты слышишь меня?

Я утвердительно кивнул.

— Пойми, я прошу тебя в последний раз. И помни, после смерти ты все равно не сможешь этим воспользоваться.

— Скажи мне… что тебе нужно?

Только на секунду его взгляд метнулся к паре, облокотившейся на подоконник. Не будь их здесь, я получил бы ответ. Но то, что мне полагалось знать, было слишком важным для их ушей.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты с самого начала доставлял хлопоты. Я знаю тебя слишком хорошо, Хаммер. Ты всего лишь частный детектив, но ты и раньше убивал людей. В своем роде ты так же жесток, как я, но не так умен. Поэтому-то я и сижу здесь, а ты там. Пусть остается у тебя. Не сомневаюсь, что она спрятана в одному тебе известном месте и после твоей смерти никто не найдет ее. По крайней мере, при моей жизни. Джонни… пойди посмотри, что там с Лу.

Парень пошел и тут же вернулся.

— Он лежит.

— Пусть лежит. Развяжи этого.

С моих рук и ног сняли веревки, но встать я не смог. Они позволили мне посидеть немного, пока не восстановится кровообращение, а с ним — пламя, терзавшее мое тело. Когда я обрел способность двигаться, Джонни рывком поднял меня на ноги.