Микки Спиллейн - Большая резня

Был один из тех вечеров, когда небо кажется низким и как будто окутывает землю. Дождь бился о стекла бара, как разъяренная кошка, и пытался проникнуть внутрь всякий раз, как какой-нибудь пьянчужка, пошатываясь, вваливался в дверь. Помещение насквозь провоняло несвежим пивом, сыростью и тошнотворными дешевыми духами.

Подвыпившая парочка спорила, какую поставить мелодию, пока красотка в платье, ставшем тесным еще год назад, не нажала клавишу музыкального автомата, включив нечто шумное и страстное. Один из пьянчужек пожелал танцевать с ней, но она оттолкнула его, и он пошел танцевать со своим приятелем.

Я сидел на табурете, прислонившись к сигаретному автомату, перед лежащей на стойке бара мелочью долларов на пять. Она заметила меня, решила, что я в состоянии оплатить вечерок с выпивкой на двоих, и подошла, призывно покачивая бедрами.

— Новичок?

— Да нет. Я здесь с шести часов.

— Возьмешь мне выпить? — Она втиснулась рядом со мной, проверяя, насколько тесно может прижаться к моей ноге.

— Нет.

Это так удивило ее, что она перестала прижиматься ко мне.

— Разве джентльмены не угощают дам? — спросила она и попыталась соблазнительно прикрыть глаза, но один закрылся больше другого, и это придало ей глуповатый вид.

— Детка, я не джентльмен.

— А я не дама, так что угости меня.

Пришлось угостить ее выпивкой. Бармен уже посматривал на парня в поношенной армейской шинели, сидевшего над последней каплей в стакане, чтобы не выходить в дождь. Я угостил и его.

Бармен, нахмурившись, принял у меня мелочь.

— Эти бродяги выпустят из тебя кровь, парень.

— Да у меня и не осталось крови, — ответил я.

Девица ухмыльнулась и потерлась о мои колени.

— Спорим, что для меня у тебя все найдется?

— Того, что у меня есть, ты не получишь, и так наверняка имеешь достаточно.

Она посмотрела мне а лицо и отодвинулась.

— Ты не слишком общителен.

— Знаю. Я не хочу быть общительным.

Последние полгода я не стремился к общению и постараюсь избежать этого в следующие полгода.

— Какая муха тебя укусила? У тебя что, проблемы с женщинами?

— У меня не бывает проблем с женщинами. Я мизантроп.

— Да? — Ее глаза округлились. Она готова была терпеть все, что бы я ни говорил.

— Убирайся, — сказал я.

Она слегка нахмурилась:

— Какого черта? Я никогда…

— Я не люблю людей. Вообще. Собираясь в кучу, они становятся противными, грязными и доставляют массу хлопот. Так что я не люблю людей, включая тебя. Это и значит быть мизантропом.

— А я могла бы поклясться, что ты хороший парень, — сказала она.

— Это сказали бы многие. Нет, я не такой. Дуй-ка отсюда, сестренка.

Она одарила меня взглядом, приберегавшимся для особых случаев, и убралась ко всем чертям, оставив меня пить в одиночестве. Отвратительное место, чтобы скоротать вечер, но это все, что имелось в квартале. Я наблюдал за стрелкой часов, дожидаясь, пока окончится дождь, но он был терпелив не меньше меня. Было что-то почти зловещее в том, как он лил, миллионами барабанных палочек отбивая нескончаемую, сводящую с ума дробь по окнам.

Скоро это довело всех — дождь и атмосфера подавленности. Началась драка, распространившаяся по всему бару. Она прекратилась, когда бармен хватил одного парня по голове. Другого парня, бросившего на пол стакан, вышвырнули вон. Красотка, любившая потереться о кого-нибудь, добилась своего и, подобрав парня, у которого оставалось достаточно мелочи, чтобы превратить для нее вечер в выгодное мероприятие, увела его в дождь. Парню не очень этого хотелось, но природа одержала верх над здравым смыслом.

Я немного опьянел. Не слишком, совсем чуть-чуть. Но вполне достаточно, чтобы осознать, что меня скоро стошнит от этого сборища и я начну вышвыривать их ко всем чертям за дверь. Возможно, и бармена тоже, если он вздумает попробовать свою силу на мне. Тогда я смогу спокойно пить, и черт с ним, с дождем. Я чувствовал себя отлично, просто превосходно.

Я продолжал озираться по сторонам в поисках, с кого бы начать, когда дверь отворилась и захлопнулась за мокрым дрожащим парнем, стоявшим на пороге в одной рубашке. В руках он держал что-то завернутое в пиджак. Перестав озираться, как испуганный кролик, он прошаркал к одному из столиков и опустил сверток на стул.

Никто, кроме меня, не обратил на него внимания. Он бросил доллар на стойку бара, выпил и отнес вторую порцию на столик. На него по-прежнему не обращали внимания. Наверное, здесь привыкли к парням, способным плакать.

Он поставил стакан на стол и снял пиджак со свертка. Это действительно был сверток — маленький ребенок, около года, крепко спавший. Я выругался про себя и почувствовал, как мои плечи передернулись от омерзения — дождь, бар, ребенок и плачущий мужчина. От этого просто воротило.

Я не мог отвести взгляда от парня, выглядевшего так, будто он никогда не наедался досыта. Одежда, мокрая и рваная, облепила его, как кожа. Он был не старше меня, но рот и глаза его были окружены морщинами, а плечи безвольно поникли. Если у него и была цель в жизни, он давным-давно отказался от нее.

Черт побери, он продолжал плакать! Слезы бежали по его щекам, когда он поглаживал ребенка, тихонько разговаривая с ним. Он всхлипнул, вздрогнув всем телом, наклонился и поцеловал ребенка в макушку.

Повернувшись, чтобы опустить двадцать пять центов в сигаретный автомат и не смотреть на него больше, я услышал звук отодвигаемого стула и увидел, что он бежит к двери. На этот раз в руках у него ничего не было.

Секунд десять я стоял, сжимая пальцами пачку сигарет. По спине проползли мурашки, заставив меня стиснуть зубы, чтобы не выругаться на весь этот проклятый мир. Обогнув стойку бара, я сшиб с ног пьяного и распахнул дверь, позволив дождю хлестать меня по лицу, сколько ему заблагорассудится.

За спиной заорали, чтобы я закрыл дверь.

У меня не было на это времени, так как парень был уже на середине улицы — смутный унылый силуэт в свете уличных фонарей, удалившийся слишком далеко, чтобы по-прежнему вызывать интерес к себе. Но он явно интересовал кого-то в «бьюике», отъехавшем от тротуара. Машина с ревом выехала на освещенную улицу, и грохот выстрелов перекрыл звук моих шагов по тротуару.

Хватило двух выстрелов. Парень ничком упал на землю. Задняя дверца машины распахнулась, в свет фонарей выскользнула тень, и со своего места я увидел, как этот человек нагнулся и быстрыми движениями обыскал парня.

Черт побери, мне надо было подождать! Не надо было стрелять с того места, где я стоял. Сорок пятый калибр не рассчитан на такое расстояние, пуля только сделала вмятину в тротуаре и отскочила в сторону. Парень вскрикнул от неожиданности и бросился к машине. Напарник кричал, чтобы он поторапливался. И он почти успел, но одна из пуль рикошетом угодила ему в ноги, и он с криком упал.