Микки Спиллейн - Большая резня

— Да, мне говорили. Окружной прокурор хочет меня видеть?

— Нет, тебе повезло, что все так быстро разъяснилось.

— Тогда пока, Пэт. Я буду держать с тобой связь.

— Давай, давай, — сказал он.

Я думаю, про себя он смеялся надо мной. Мне же было не до смеха. Не над чем было смеяться, помня, как плачущий парень поцеловал своего ребенка, вышел на улицу и оставил его сиротой.

Дорога до Ист-Сайда заняла у меня какое-то время. Я прошел по кварталу, где было совершено убийство, дошел до угла и направился вниз по улице, на которой жил Деккер. Это был один из ветхих кварталов, которым осталось несколько лет до полного разрушения. Тротуары были заставлены древними детскими колясками, орды детей постарше играли рядом в мусоре, а взрослые сидели на ступеньках, не обращая внимания на то, чем заняты дети, лишь бы не мешали им переругиваться и потягивать пиво. Четырехэтажный дом коричневого кирпича, номер которого — сто шестьдесят четыре — я нашел в рапорте у Пэта, стоял, накренившись к улице. Я припарковал машину и вылез, пробираясь сквозь детский рой, потом поднялся по ступеням к парадному. Двери не было, так что звонить мне не пришлось. На одном из почтовых ящиков было что-то нацарапано. Я прошел по темному туннелю коридора и, отсчитав три двери, постучал.

Из темноты возник верзила, дюйма на два выше меня, с грудью, как пивной бочонок. Может быть, под его волосатой грудью был и жир, но много мускулов было точно.

— Чего надо? — По тому, как он произнес это, можно было сказать, что он привык отпугивать людей с первой минуты.

Я сказал:

— Сведений, дружище. Что, если ты их мне дашь? Я следил за его руками. Похоже, он хотел сгрести меня ими.

Я стоял, слегка балансируя на пальцах, чтобы он видел, что, какой бы шаг он ни замышлял, у меня хватит прыти улизнуть. Он рассмеялся:

— Ты нахальный соплячок.

— Дружище, ты первый, кто когда-либо назвал меня соплячком.

Он опять засмеялся:

— Входи, выпей кофе и используй язык по назначению. У меня сегодня уже побывали разные гости.

Дальше был еще один длинный коридор, в конце которого виднелся свет, горевший, как оказалось, на кухне. Верзила встал на пороге, кивком головы приглашая меня войти, и я увидел священника, который сидел у стола и грыз черствую булку. Верзила сказал:

— Святой отец, это… Эй, как твое имя?

— Майк Хаммер. Здравствуйте, святой отец.

Священник протянул большую руку, и мы обменялись рукопожатием. Тогда верзила постучал себя пальцем в грудь:

— Совсем забыл. Меня зовут Джон Вилек. Садись, закуси и выкладывай, что у тебя. — Он достал с полки еще одну чашку с блюдцем и наполнил ее. — Сахар и молоко на столе.

Размешав сахар, я выложил карты на стол:

— Я частный детектив. В данный момент пытаюсь выяснить все о парне, который жил здесь до вчерашней ночи.

Священник и верзила обменялись быстрыми взглядами.

— Вы имеете в виду Уильяма Деккера? — спросил священник.

— Да.

— Могу я спросить, кто вас нанял?

— Никто, святой отец. Я был там, когда Деккера убили, и это мне не понравилось. Я действую самостоятельно, от своего имени. — Я попробовал кофе. Он был чертовски крепок и горяч.

Вилек смотрел в свою чашку, помешивая кофе.

— Деккер был нормальный парень. И жена у него была приятная. Полиция была здесь вчера вечером и потом опять утром.

— Сегодня?

Он взглянул на меня, стиснув зубы.

— Да, я вызвал ее примерно за час до вашего прихода. Пара полицейских в патрульной машине.

Мы со святым отцом поднялись наверх посмотреть, а кто-то уже побывал там до нас. Все перевернуто вверх дном.

Священник поставил свою чашку и откинулся на стуле.

— Может быть, вы сможете что-нибудь объяснить, мистер Хаммер?

— Может быть, смогу. По версии полиции, тот, кто обыскивал квартиру Деккера, искал деньги, которые, как предполагалось, он утаил во время кражи вчера вечером. В него стреляли, потому что он не достал достаточного количества денег и знал, что сообщники не поверят ему. Он пытался скрыться, но его настигли. Очевидно, они думали, что он припрятал Деньги, когда заходил за ребенком, с расчетом взять их позже.

Вилек воскликнул:

— Сволочи! — и добавил: — Простите, святой отец.

Священник мягко улыбнулся:

— Мистер Хаммер… Вы что-нибудь знаете об Уильяме Деккере?

— Я знаю, что он сидел. Вы это знали?

— Да, он рассказывал мне об этом недавно. Видите ли, меня ставит в тупик то, что Уильям был таким правильным парнем. Он изо всех сил старался жить нормально. Ему было нелегко, но, похоже, он неплохо с этим справлялся.

Вилек согласно кивнул:

— Это точно. Мы со святым отцом были единственными здесь, кто знал о его прошлом. Когда он только переехал сюда, он не стеснялся этого, а затем у него стали появляться неприятности с работой, так как никто не любит держать бывших осужденных. Вот что я вам скажу: Деккер был абсолютно честен. Не было в нем ничего дурного, понимаете? Никогда даже в карты не обманывал, вовремя платил за квартиру и оплачивал счета. Никогда никаких неприятностей. — В его глазах было искреннее недоумение. — Честно, я ничего не понимаю. Всегда заботился о ребенке с тех пор, как его жена умерла от рака.

— Так ему приходилось туго?

— Да. Доктора стоят дорого, а он не мог позволить себе многого. Жене нужна была операция, и он наконец поставил ее на очередь, но было уже слишком поздно, и она умерла через несколько дней после того, как ее разрезали. Деккер какое-то время был не в себе.

— Он много пил? — спросил я.

— Нет. Ни разу за это время не выпил ни капли. Он не хотел делать ничего, что могло бы повредить ребенку. Он до безумия любил мальчика, поэтому и старался выкарабкаться.

Священник слушал, время от времени кивая головой. Когда Вилек закончил, он сказал:

— Мистер Хаммер, неделю назад Уильям пришел ко мне в церковь и спросил, не могу ли я взять на хранение его страховые бумаги. Они все, конечно, оформлены на ребенка, и он хотел быть уверенным, что, если с ним что-нибудь случится, ребенок не останется без средств.

Это заставило меня на секунду задуматься. Я спросил:

— Скажите, он нервничал? Я имею в виду, похоже было, что его что-то мучает?

— Да, сейчас, когда я вспоминаю это, я сказал бы, что он был расстроен. В то время я полагал, что это из-за смерти жены. Однако его история была вполне правдоподобна. Он хотел, чтобы важные документы были в надежных руках. Я никогда не думал, что он собирается…

Вилек вскинул руки:

— Ерунда. Не думаю, что он сделал это, потому что собирался кого-то обокрасть. Парень был честен.

— Иногда обстоятельства вынуждают человека свернуть с пути истинного, — сказал я. — Он нуждался в деньгах?

— Конечно, нуждался. Два-три дня в неделю он работал в доке, на пятьдесят первом пирсе, но этого едва хватало. Он жил весьма стесненно, но справлялся.