Говард Фаст - Ключ. Холостой прогон

Я уже получил представление о его силе. Когда он распахнул дверь, я отлетел на середину кухни, будто отброшенный ураганом. Если бы дверь ударила мне не в плечо, а в голову, мой череп раскололся бы как орех, Войдя в кухню, он несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на меня и моргая глазами. На нем были черные твидовые брюки, желтая спортивная сорочка и водонепроницаемая куртка. Лицо покрывала щетина недельной давности.

— Кто вы? — спросил я. — И что вам нужно? В кухню вошла Алиса и встала рядом со мной.

— Ты — Кэмбер? — Низкий, хриплый, чуть гортанный голос вызвал у меня неясные ассоциации. Я слышал его раньше, но где?

— Да, я Кэмбер.

— Я — Шлакман. Ганс Шлакман. Я говорил с тобой утром по телефону. Помнишь?

— Да, — пролепетал я, тщетно пытаясь прочистить горло и придать голосу мужественную твердость. — Я помню. Ваш отец…

— Именно, — ухмыльнулся Шлакман. — Мой старик перепутал поезд с мясорубкой. Или ты его подтолкнул? — Он оглядел меня сверху вниз, потом, по-прежнему ухмыляясь, покачал головой: — Нет, ты не толкал его. Такие, как ты, никого не толкают. Ты жалкий вонючий слизняк!

— А вы кто такой? — воскликнула Алиса. — Вы не можете быть сыном того старика. Разве вы стояли бы тогда здесь, кривляясь, как обезьяна?

— Вы только послушайте! — сказал Шлакман, тыча в её сторону своей похожей на окорок рукой. — Нет, вы только послушайте! Вот что я скажу тебе, леди: если бы этот мерзавец был твоим отцом, ты тоже сейчас улыбалась бы. Старый негодяй. Хочешь, чтобы я рыдал по нему? — Говоря, он всё время перемещался по кухне, его шаги были удивительно легкими для массивной фигуры. — Нет у тебя пива, леди?

У меня пересохло горло. Значит, хочешь, чтобы я рыдал по Шлакману? Леди, если бы он избил тебя хоть раз так, как избивал меня тысячи раз, ты танцевала бы джигу на рельсах подземки. Хотя я и сам не ангел. Ну как насчет пива, леди? Есть?

Он сам открыл холодильник и достал банку пива. Я смотрел на него, словно загипнотизированный. Открыв банку, он запрокинул её в свой безгубый рот и высосал пиво до последней капли.

— Хорошо! Я тоже не ангел, но я не кончал людей в концлагерях. Старик загнулся, туда ему и дорога. А я жив, и мне нужен ключ.

— Ключ, — эхом повторил я.

— Ключ, фрайер.

На его воровской жаргон странным образом накладывался легкий акцент. Поставив пустую банку на стол, он усмехнулся, потом снова взял её в руки и без видимых усилий смял в лепешку. Ухмылка придала его одутловато-бледному лицу подобие какого-то пресмыкающегося.

— Да, он мне нужен, — сказал он. — Необходим. А вам не нужны неприятности. Почему вы не отдали ключ толстяку?

Алиса безнадежно покачала головой.

— Я не играю в карты, — сказал Шлакман, — их любит толстяк. Ты дебил, Кэмбер, и теперь твой ребенок у толстяка, а у меня будет ключ. С толстяком не шутят. Дебил! Никто не пытался снять с него двадцать пять кусков. Ха, да за такие деньги он перережет горло родной матери. Теперь у тебя не будет ни девчонки, ни ключа. Толстяк следит за дверью, потому-то я и вошел сзади. Чтоб вы сдохли, ублюдки! Ты и твоя баба! Ну, давай ключ!

— У нас его нет, — пролепетал я.

— Ты начинаешь мне нравиться. — Шлакман даже улыбнулся. — Два безмозглых дебила. Рассказывают мне сказки. — Он взял в руки пустую пивную банку, большим пальцем загнул края, потом закрутил её винтом, словно она была из теста. — Видишь? Подумай, Кэмбер, я могу так же скрутить твою руку. Отдашь ключ?

— Знаете, что я думаю? — внезапно вмешалась в разговор Алиса. — Вы и ваши бандиты ничуть не умнее нас. Думаю, что ни у одного из вас нет в голове мозгов больше чем на унцию. Ни у вас, с вашими мускулами, ни у Энди, с его кастетом, даже у толстяка, с его женой, которую можно сравнить разве что с мартовской кошкой.

Меня от вас тошнит.

Шлакман радостно загоготал.

— Кэмбер, подумай, её от нас тошнит! Сукин ты сын, её тошнит от нас! — Слова Алисы, видимо, так понравились ему, что он начал сотрясаться от хохота.

— Да, тошнит, — повторила Алиса. — От всех вас разит помойкой. Я не представляла, что на свете существуют подобные люди. Вы не способны соображать? Неужели не ясно, что мы давно отдали бы этот проклятый ключ, если бы у нас он был?

Шлакман перестал смеяться и сказал серьезно:

— Нет, леди, не ясно. Зачем вам отдавать ключ?

— Хотя бы для того, чтобы такие обезьяны, как вы, не заваливались к нам с угрозами.

— Леди, ключ — это деньги.

— Для нас он сплошные несчастья.

— Деньги, леди, деньги. — Он схватил меня за руку и крепко сжал.

Я зажмурился от боли.

— Прекратите! — закричала Алиса. — Послушайте меня!

Он отпустил меня и кивнул:

— Хорошо, леди, я слушаю.

— Вам нужен ключ?

— Да, нужен.

— Отлично. Вам необходим ключ, а нам — наш ребенок. Вы работаете на толстяка или против него?

— Я сам по себе. Ключ нужен мне для себя, а не для толстяка.

— Хорошо. Повторяю, ключа здесь нет. Да послушайте, прежде чем лезть с кулаками. Сегодня утром я положила ключ вот сюда, на кухонный стол.

Шлакман переместился ближе к столу и уставился на то место, на которое указала Алиса.

— Да, именно сюда, — повторила Алиса. — Дочку я оставила здесь, а сама пошла в спальню. Потом отвела её в школу, а когда вернулась, ключа не было. Только поэтому мы не смогли отдать его Энди, и они похитили нашего ребенка.

— А двадцать пять тысяч зелененьких, леди?

— Мы должны были что-то сказать Энди. Он мог убить нас, мы просто хотели оттянуть время.

— Чтобы выиграть несколько часов, — сказал я, — мы лгали Энди. Боже мой, как я мечтал избавиться от проклятого ключа, но он исчез. Мы не нашли его.

— Но теперь он у вас?

— Нет, — сказала Алиса, — но мы знаем, где он. Дочка забрала его с собой, он должен быть в одном из карманов её пальто. Другого места, где бы он мог находиться, мы не можем себе представить. Нам нужен только наш ребенок. Если вы найдете ребенка, у вас будет ключ.

— Нам обоим была бы от этого польза: вы получаете ключ, а мы — Полли, — добавил я.

— Думаете, я вам поверил? — презрительно сказал Шлакман. — Рассказывайте сказки кому-нибудь другому.

— Вы не можете не верить, — настойчиво повторил я. — Посмотрите на нас. Неужели мы лжем? Только взгляните на нас. Не дай Бог никому таких переживаний, какие выпали на нашу долю. Мы живем как в кошмарном сне.

— Минутку, — сказал Шлакман, разводя руками. — Одну минутку. — Видимо, он пытался переварить услышанное. Выражение «шевелить мозгами» применительно к нему имело буквальный смысл. Сжав свои и без того тонкие губы, надув щеки и скосив на нас глаза, он стал ещё сильнее напоминать ящерицу.

— В железном ящике барахла на два с лишним миллиона. Вы не отдали ключ Энди, какого же черта отдадите его мне? Вы обманываете меня, а я знаю, как обращаться с теми, кто лжет. — Он закончил монолог. Решение было принято. Он снова двинулся на меня.