Бретт Холлидей - Дивиденды на смерть

— Боже мой, Майк! — воскликнул он. — Я не знал, что в городе появился Джо Луис.

Шейн сделал попытку усмехнуться, но она оказалась слишком болезненной. Он сказал:

— Послушай, Карл, помнишь, я просил тебя подыскать компромат на жильцов из шестьсот четырнадцатого?

— Конечно. — Чтобы скрыться от любопытных взглядов, они встали за высокой пальмой в медном бочонке.

— Что-нибудь нашел?

Наморщив упитанную физиономию, Болтон отрицательно покачал головой.

— Старался, но чернухи найти не удалось. Дочка вы ехала вчера. Они взяли напрокат автомобиль и погрузили ее барахло.

Шейн кивнул:

— Ладно, Карл, пока забудь о них. Если соберутся съезжать, последи за ними.

— Понял. Только скажи, что это за чертовщина, Майк? Ты выглядишь так, будто…

— Гордон за все заплатит с лихвой, — негромко пообещал Шейн. — Заплатит, прежде чем уберется из города. — Он вышел, провожаемый недоуменным взглядом Карла Болтона.

До отеля, Шейн добрался на такси. При виде его дежурный клерк начал издавать возбужденные восклицания, но Шейн прервал его, спросив насчет пакета. Да, пакет оставили, и сейчас он находится в сейфе, сказал клерк. Принес его тот же человек, который утром заходил за конвертом.

Сквозь щелочки заплывших глаз Шейн наблюдал, как клерк извлекает из сейфа пакет, оставленный ему Тони. Под слоем коричневой бумаги был туго свернутый холст. Расстелив картину на столе, Шейн начал внимательно ее разглядывать. Большого впечатления она на него не произвела. На ней были изображены пухлые розовые херувимчики, перед которыми на грубом топчане из досок лежал бородатый мужчина. Над мужчиной склонилась женщина, держа у его губ сосуд с вином. Цвета на картине были спокойными; коричневые и серые тона гармонично сочетались.

Добавив в стакан еще немного коньяка, Шейн стал размышлять о том, могла ли эта непрезентабельная картина послужить причиной двух убийств. Он молча смотрел на нее, и вскоре ему показалось знакомым лицо женщины. Это обстоятельство вызвало у него некоторое беспокойство, поскольку ни одна женщина его круга не могла попасть на картину, если это было действительно творение старого мастера. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на этой интересной проблеме и отвлечься от всего постороннего. Перед его мысленным взором возник образ рыжего веснушчатого ирландского мальчика, стоящего на коленях возле своей матери в католической церкви. В его ушах звучал приглушенный голос священника, и луч света, проникавший сквозь цветные оконные стекла, освещал фигуру мадонны. Шейн приоткрыл глаза и снова уставился на картину. Не совпадающие в деталях, в целом черты лица этой женщины были такими же, как у запомнившегося ему с детства лица Богоматери. Наклонившись, он прочел в нижнем правом углу холста подпись: «Р. М. Робертсон».

Он осторожно закатал холст и вновь обернул его бумагой. Потом спустился в вестибюль, где попросил клерка забыть о пакете и о его, Шейна, появлении здесь, в отеле, в это время. Когда клерк согласно закивал, Шейн вышел из отеля со свертком под мышкой.

Путь до студии Пелхэма Джойса на Флаглер-стрит занял у него вдвое больше времени, чем в прошлый раз. В глазах у него темнело, предметы двоились, но он упрямо шел вперед. Войдя нетвердым шагом, он бросил сверток на колени Джойсу:

— Скажите, что вы обо всем этом думаете.

В углу студии стояла пыльная кушетка, на которую Шейн успел сесть, прежде чем у него подкосились ноги.

Развернув холст, Джойс кивнул и поджал губы.

— Превосходное подражание Рафаэлю. И конечно, художник — Робертсон. Боже мой, как он умеет уловить дух великого маэстро, его стиль — тональность, цвет, гармонию, великолепную композицию!

И главное, это не копия картина сама по себе произведение искусства, я никогда не видел оригинала, но уверен, что его не существует.

Опершись на локоть, Шейн спросил:

— Каким образом эксперт отличит ее от подлинного Рафаэля?

— Естественно, с помощью подписи, — ответил Джойс.

— Предположим, — медленно сказал Шейн, — птичка, которая написала эту картину, поставила своей лапкой подпись Рафаэля и затем попыталась выдать ее за подлинник?

— Такие попытки предпринимались часто и всегда оказывались безуспешными. Пелхэм усмехнулся беззубым ртом. — Существует целая система контрольных тестов, которые применяются в подобных случаях. Возраст холста, качество и состав красок, воздействие на них времени целых столетий. Этот холст, например, был изготовлен недавно, что сразу заметно. — Отвернув край картины, он глянул на ее обратную сторону.

Шейн не отрывал от него пристального взгляда. Когда старик выпрямился, на его лице была странная смесь недоумения и раздражения.

— Какой-то идиот, — пробормотал он, — из кожи лез вон, чтобы придать картине видимость подлинника.

— Что бы вы сказали, если бы под подписью Робертсона обнаружился подлинный автограф Рафаэля?

Дрожа всем телом, Пелхэм Джойс вновь склонился над холстом.

Откинувшись назад, Шейн закрыл глаза.

— Вы вспоминаете наш вчерашний разговор? — спросил он. — Вы сказали тогда, что самый простой способ контрабандного провоза бесценных картин через таможню — это нанесение чужой подписи на оригинальную и объявление картины копией.

Джойс слышал его, но с ответом не торопился. Он возбужденно облизывал губы и прерывисто, шумно дышал.

Наконец, выпрямившись, он устремил на сыщика свои блестящие глаза.

— Видит Бог, мой мальчик, видит Бог. Если под этим мазком подлинная подпись Рафаэля, ты сделал величайшее открытие.

— Вы знакомы с оригинальной подписью маэстро?

— Безусловно. У меня фотографии многих его знаменитых полотен. Боже мой, Майкл Шейн, где ты раздобыл этот шедевр?

Приподнявшись на пыльной кушетке, Шейн поведал старому художнику все, что ему было известно о картине, а также о своих подозрениях и догадках. Он пошел даже дальше и под великим секретом раскрыл план своих действий на завтра. Пелхэму Джойсу Шейн отводил в нем важную роль, и старик закудахтал от удовольствия, когда тот объяснил, каких действий он от него ожидает. Потом Шейн встал и вышел из студии, оставив картину у Джойса. Он сообщит, когда она ему снова понадобится, сказал он.

На улице мальчишки продавцы газет выкрикивали сенсационную новость об ограблении средь бела дня знаменитого знатока искусства Д. К. Хендерсона. Купив газету, Шейн пробежал глазами заметку. Неопознанный преступник набросился на мистера Хендерсона, когда тот покидал аэропорт, и выхватил у него из рук рулон с картиной. Мистер Хендерсон отказался назвать даже приблизительную стоимость похищенного полотна. Каких-либо свидетелей нападения бандита-одиночки не оказалось. Когда по пути Шейну попалась небольшая гостиница, где его не знали в лицо, он открыл дверь и, подойдя к стойке администратора, представился мистером Смитом. Заплатив за номер вперед, он поднялся этажом выше и, не раздеваясь, забрался в постель.