Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

– Не хотел вас будить. Вы выглядите таким уставшим.

– А ты никогда не устаешь?

– Нет. Почему-то никогда. Правда, было время, когда я страшно уставал, – в Корее. Там я просто валился с ног от усталости, ведя свой джип по непролазной грязи. Будете сейчас пить ваш кофе?

– Пожалуй.

Он привел меня в ярко освещенную комнату с ослепительно белыми стенами, на двери которой было написано: «Закусочная». За стойкой, в стеклянной кофеварке, булькала вода. Электрические часы на стене торопливо и жадно откусывали маленькие кусочки времени. Было без пятнадцати четыре утра.

Я уселся на высокий табурет с мягким сиденьем. Тобиас перепрыгнул через стойку и, приземлившись, повернулся ко мне, напустив на себя каменно-непроницаемый вид.

– Кучулайн – ирландская гончая, – вдруг воскликнул он, немного изменив голос. – Когда Кучулайн чувствовал себя уставшим и измученным после боев, он спускался на берег реки и упражнялся в прыжках и беге. Таким образом он отдыхал. – И без всякого перерыва продолжал: – Я включил рашпер на тот случай, если мы захотим поджарить яйца. Я лично съел бы две или три штуки.

– Я тоже.

– Три?

– Три.

– А как насчет того, чтобы сначала выпить по стаканчику томатного сока? Он хорошо прочищает глотку.

– Прекрасно.

Он открыл большую банку и наполнил два стакана. Подняв свой стакан, я посмотрел на него. И зря. Темнокрасный цвет жидкости в фосфоресцирующем свете казался особенно густым. Я поставил стакан.

– Что-то не так?

– Нет, все в порядке, – проговорил я довольно неуверенно.

Джо всерьез расстроился. Ему показалось, что он недостаточно гостеприимен.

– Что такое? Может быть, что-то попало в сок? – Он перегнулся через стойку, озабоченно наморщив лоб. – Я сию минуту открыл банку. Если что и попало, так только на консервном заводе. Хозяева некоторых из этих огромных корпораций думают, что могут безнаказанно выпускать некачественную продукцию. Я открою другую банку.

– Не беспокойся.

Я залпом выпил красную жидкость. На вкус она оказалась действительно томатным соком.

– Все нормально?

– Очень вкусно.

– Я уже испугался, что с соком что-то случилось.

– С ним – нет. Что-то случилось со мной.

Он вынул из холодильника шесть яиц и разбил их над рашпером. Они уютно зашипели, сразу же став белыми по краям. Тобиас сказал через плечо:

– То, что я сказал о больших корпорациях, остается в силе. Массовое производство и массовый сбыт существуют в конечном счете для общественной выгоды, но их теперешние объемы зачастую не соответствуют истинным потребностям общества. Мы достигли того момента, когда необходимо учитывать общественные интересы. Вы как любите яйца?

– Вкрутую.

– Вот вам вкрутую. – Он снял с помощью лопаточки яйца и вставил в тостер четыре куска хлеба. – Вы сами намажете маслом тосты или мне их намазать? У меня есть специальная кисточка для масла. Но лично я предпочитаю нож.

– Намажь уж лучше ты за меня.

– Хорошо. А какой кофе вам нравится?

– В это время ночи – или, скорее, утра – черный. У тебя здесь прямо первоклассное обслуживание.

– Стараемся угодить, – улыбнулся он. – Я работал барменом в автобусе-буфете до того, как устроился в клуб. Зарплата та же, зато у меня остается больше времени для занятий.

– Ты ведь студент, да?

– Да. – Он подал яйца и налил кофе. – Держу пари, вы удивлены, что я с такой легкостью выражаю свои мысли.

– Ты угадал. Еще как удивлен.

Джозеф засиял от удовольствия и откусил кусочек тоста. Прожевав и проглотив его, он сказал:

– Обычно я здесь так не говорю. Знаете, чем богаче люди, тем меньше им нравится то, что какой-то негр способен удачно выразиться. Мне кажется, они считают, что нет никакого смысла быть богатым, если не можешь чувствовать себя выше и лучше других. Я изучаю английский на университетском уровне, но если я начну демонстрировать это, то сразу же потеряю работу.

– Ты занимаешься в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе?

– На подготовительном курсе. Готовлюсь к поступлению туда. Черт побери, – воскликнул он, – мне только двадцать пять лет, у меня уйма времени впереди! Конечно, я мог бы уже достичь большего, если бы занялся учебой раньше. Но мне потребовалась служба в армии, чтобы выйти из состояния бездумного самодовольства. – Он любовно обкатывал фразы. – Однажды холодной ночью я проснулся на холме, на обратном пути из Ялу. И внезапно я словно прозрел – начал размышлять обо всем, что меня окружало.

– О войне?

– Обо всем. О войне и о мире. О жизненных ценностях. – Он подцепил вилкой яйцо, отправил его в рот и некоторое время сосредоточенно пережевывал. – Я понял, что не знаю, кто я. Понимаете, я носил что-то вроде маски на лице и на душе, такой черной маски, и не знал, кто я на самом деле. И я решил, что должен наконец выяснить, кто я есть, и стать человеком. Если, конечно, удастся. Наверное, это звучит довольно глупо в устах такого парня, как я?

– По-моему, наоборот, весьма разумно.

– Да, вот и я так подумал. Да и сейчас думаю. Еще чашечку кофе?

– Нет, спасибо. А ты выпей.

– Нет, я не пью больше одной чашки. Разделяю вашу приверженность к умеренности. – Он улыбнулся собственным словам.

– А чем ты собираешься заняться в конце концов?

– Работать в школе учителем. Учителем и тренером.

– Неплохая перспектива.

– Еще бы! Я так этого жду. – Он помолчал, как бы пытаясь заглянуть в будущее. – Мне нравится говорить людям что-то важное. Особенно детям. Хотелось бы донести до них общечеловеческие ценности, некоторые идеи. А вы чем занимаетесь, мистер Арчер?

– Я – частный детектив.

Тобиас взглянул на меня немного разочарованно.

– По-моему, скучноватое занятие. Я хочу сказать, что вам не часто приходится иметь дело с идеями. Нет, – добавил он быстро, испугавшись, что ненароком обидел меня, – я, конечно, не ставлю идеи выше всех других ценностей. Эмоций. Действий. Благородных поступков.

– Да, это черная работа, – согласился я. – Видишь людей с самой плохой стороны. Кстати, как там Бассетт?

– Спит мертвым сном. Я уложил его в постель. Пусть проспится хорошенько. Я ничего не имею против того, чтобы немного помочь ему. Он неплохо ко мне относится.

– Ты давно здесь работаешь?

– Уже больше трех лет. Я сначала устроился в этот бар, а позапрошлым летом стал работать спасателем.

– Значит, ты знал Габриэль?

Он помолчал. Потом ответил без всякого выражения:

– Да, знал. Я вам уже говорил.

– Ты дружил с ней в то время? Перед тем, как ее убили?

Его лицо сразу стало замкнутым, глаза погасли. Как будто он спрятался в раковине, створки которой захлопнулись от неосторожного прикосновения.

– Не понимаю, зачем вам…

– Тебя это не касается. Не стоит пугаться, Джозеф, только потому, что я задал тебе несколько вопросов.