Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Самолет оторвался от взлетной полосы и взмыл в голубое небо. В самолете находилось не более десятка пассажиров, а весь передний салон занимали только мы с Риной. Когда погасла надпись: «Не курить», девушка закинула ногу на ногу и закурила сигарету. Не глядя на меня, она произнесла:

– Думаю, что, как обычно пишут в романах, я обязана вам жизнью. – Ее голос дрогнул, она смутилась и, сделав над собой усилие, вызывающе добавила: – Не знаю, чем смогу отплатить вам. Разве что предложить переспать со мной. Вас это устраивает?

– Нет, – ответил я. – Ты совершила ошибку и оказалась в затруднительной ситуации. Я был вынужден вмешаться. Тебе пришлось нелегко. Но не надо отыгрываться на мне.

– Я и не собираюсь отыгрываться, – возразила она упрямо. Я совершенно серьезно предложила вам свое тело, так как ничего лучшего предложить не могу.

Мне показалось, что она на грани истерики.

– Рина, перестань!

– Или я не достаточно привлекательна, а?

– Ты несешь вздор. Но я тебя не виню. Просто ты потеряла голову от страха и вообще от всего этого, и еще не пришла в себя.

Она надулась и некоторое время молча смотрела через иллюминатор вниз, на гряду гор, напоминающих Великую Китайскую стену. Наконец она сказала нормальным голосом:

– Вы совершенно правы. Я испугалась, смертельно испугалась. Пожалуй, мне было так страшно первый раз в жизни. Согласитесь, здесь нет ничего странного. И еще я почувствовала себя – как бы это выразить – ну, почти что шлюхой, сама себе была противна.

– Такие подонки именно этого и добиваются. Им нравится, когда человек чувствует себя дрянью. Тогда они могут делать с ним все, что захотят. Хотя, думаю, это все-таки не пройдет. Как бы там ни было, подлость нигде не уважаема, даже в Лос-Анджелесе. Вот поэтому они и создали Лас-Вегас.

Она не улыбнулась.

– Это действительно такое ужасное место?

– Все зависит от того, кого выбирать себе в друзья. Ты выбрала – хуже некуда.

– Я их не выбирала. Они мне не друзья. И никогда ими не были. Я их презираю. Еще несколько лет тому назад я предупреждала Эстер, что Ланс погубит ее. А Карлу Стерну я прямо в лицо высказала все, что о нем думаю.

– Когда? Вчера ночью?

Несколько недель назад я решила встретиться с Эстер и Лансом, провести с ними вечер. Наверное, это было глупо, но я очень хотела понять, что с ней происходит. Эстер пригласила Карла Стерна, чтобы он за мной ухаживал, можете себе представить? Его считали миллионером, а Эстер всегда придавала деньгам большое значение. Она так и не смогла понять, почему я не заигрываю со Стерном. – Рина помолчала. – Как будто от этого была бы какая-то польза, – добавила она, криво усмехнувшись. – Он интересовался мной не больше, чем я им. Мы бродили весь вечер по разным ночным клубам, и он все время пожимал ножки Ланса под столом. Эстер этого не замечала, или ей было наплевать. В некоторых вещах она была беспросветной тупицей. А я беспокоилась за нее. И в конце концов высказала все, что думала об этой троице.

– Что именно?

– Только истинную правду. Что Карл Стерн – педераст, а может быть, и похуже, а Эсгер, скорее всего, просто помешалась, раз путается с ним и с его красавчиком.

– Ты случайно не упомянула о шантаже?

– Упомянула. Сказала, что подозреваю их.

– Это было очень опасно, Рина. Потому Стерн и хотел, чтобы ты умерла. Я почти уверен, что он намеревался убить тебя сегодня ночью. Тебе повезло. Он умер первым.

– Правда? Не могу поверить… – Но она поверила. У нее так пересохло в горле, что некоторое время она не могла вымолвить ни слова. Молчала и делала судорожные глотательные движения. – Только потому… из-за того, что я что-то подозревала?

– Ну да, и еще обозвала его педерастом. Убийство для Стерна – пара пустяков. Сегодня я изучил список всех его преступлений – в штате Невада на него составлено полное досье. Не удивительно, что он не смог получить официальное разрешение на строительство игорного заведения. Еще в тридцатых годах он был одним из молодчиков Анастасиа. Их подозревали в совершении свыше тридцати убийств.

– А почему его не арестовали?

– Его арестовали, но не признали виновным. Не спрашивай меня почему. Лучше спроси всех этих грязных политиков, которым подчиняется полиция в Нью-Йорке, в Джерси, в Кливленде, повсюду. Спроси у людей, которые отдают им на выборах свои голоса… Карьера Стерна в Лас-Вегасе была закончена, но есть и другие места. Он работал на Ленке, на Миллера в Кливленде, на Лефта Кларка в Детройте, на банду «Транс-Америка» в Лос-Анджелесе. Он обучался своему ремеслу под руководством Сигеля», а после того как Сигель получил по заслугам, занялся бизнесом самостоятельно.

– Каким бизнесом?

– Тайная служба предупреждения букмекеров, торговцев наркотиками, проституток, всех тех, кто делает быстрые и грязные деньги. Он действительно был миллионером, даже, можно сказать, мультимиллионером. Только в «Казбах» он вложил миллион.

– Не понимаю, зачем тогда ему было заниматься шантажом?

– Он действовал в традициях Синдиката. Для мафии шантаж является одним из основных способов достичь власти. Да, ему не нужны были деньги, ему требовалось положение в обществе. Использование в своих целях имени Симона Граффа давало ему возможность легализоваться и даже приобрести некоторый вес в официальных кругах.

– А я помогла ему. – Ее лицо так исказилось, что казалось почти уродливым. – Я сделала это реальным. Мне следовало бы откусить себе язык.

– Но прежде я хотел бы, чтобы ты объяснила, что ты имеешь в виду.

Она порывисто вздохнула.

– Ну так вот. Прежде всего надо вам сказать, что я работаю медсестрой в санатории для психически больных людей.

Она замолчала. По всему было видно, что ей нелегко начать.

– Твоя мать сообщила мне об этом, – попытался я помочь ей.

Девушка искоса взглянула на меня.

– Когда вы встречались?

– Вчера.

– И какого вы о ней мнения?

– Она мне понравилась.

– В самом деле?

– Мне вообще нравятся женщины, я не слишком придирчив.

Зато я, кажется, слишком, – сказала Рина. – Я всегда с недоверием относилась к матери Мне не нравилось ее дешевое жеманство и большие претензии. Впрочем, наша антипатия была взаимной. Своей любимицей и подружкой она всегда считала Эстер. Или сама была ее подружкой. Мать вконец избаловала мою сестру и в то же время предъявляла к ней непомерные требования: хотела – ни больше ни меньше, – чтобы Эстер стала знаменитостью. В течение пятнадцати лет я сидела в сторонке и наблюдала, как две девочки играют в пинг-понг. Или в пинг-понг. Они играли очень эмоционально. Но я оказалась не таким уж восторженным зрителем, – третьей стороной, составляющей толпу, настроенную отнюдь не благосклонно. – Похоже было, что этот монолог она уже много раз произносила про себя. В ее голосе звучала привычная, умело сдерживаемая горечь. – Я разделалась со всем этим, как только смогла, как только окончила среднюю школу. Уехала в Санта-Барбару, в школу медсестер, а потом начала работать в Камарильо.