Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

– Я не убивал его, – твердил Бассетт. – Вы же знаете, что не убивал. Вы видели, как он ушел.

– А вы последовали за ним, разве не так? У вас было достаточно времени, чтобы оглушить его на стоянке, запихать в машину, отвезти к утесу, а там перерезать ему горло и скинуть в море. Конечно, это нелегко для человека вашего возраста. Но вам, наверное, позарез нужен был этот пистолет. Вы так жаждали получить эти несколько тысяч долларов?

Бассетт посмотрел мимо меня на открытый сейф.

– Деньги здесь ни при чем, – медленно выговорил он. – Я не знал, что пистолет у него в машине, до тех пор пока он не попытался взять меня на мушку. Тогда я ударил его гаечным ключом и сбил с ног. Да, это было убийство. Но я убил его, защищаясь.

– Не очень-то похоже, Бассетт. Когда защищаются, не перерезают своему противнику горло.

– Это был страшный человек, преступник, и он вечно совал свой нос в чужие дела. Я уничтожил его, как уничтожают опасных зверей. – Он явно гордился тем, что сделал. Торжество, отразившееся на его лице, придавало ему глупый вид. – Гангстер, торговец наркотиками– разве его можно сравнивать со мной? Я воспитанный человек, родом из хорошей семьи.

– И поэтому вы перерезали глотку Стерну, застрелили Ланса Леонарда, убили кочергой Эстер Кэмпбелл. Не нашли лучшего способа доказать свою воспитанность.

– Они все этого заслуживали.

– Так вы признаете, что убили их?

– Я ничего не признаю. Вы не имеете нрава запугивать меня. У вас нет доказательств.

– У полиции найдутся. Они узнают каждый ваш шаг, найдут свидетелей, чтобы припереть вас к стенке, отыщут пистолет, из которого вы убили Леонарда.

– Да неужели? – Выдержка все еще не изменила ему.

– Будьте уверены. Вы сами ответите на их вопросы, Бассетт. Вы уже начали выбалтывать свои секреты. Не пытайтесь выдавать себя за хладнокровного преступника. Прошлой ночью, когда все было кончено и все трое были мертвы, вам пришлось оглушить себя спиртным, чтобы не оставаться один на один с мыслями о том, что вы натворили. Как вы думаете, сколько вы выдержите без бутылки?

– Вы ненавидите меня, – сказал Бассетт. – Вы ненавидите и презираете меня, не так ли?

– Я не хочу отвечать на ваш вопрос. Лучше вы ответьте на мой. Только вы можете сделать это. Скажите, как назвать мужчину, который использует больную женщину в качестве орудия для своих грязных дел? И как назвать мужчину, оборвавшего жизнь молодой девушки, только для того, чтобы нажиться на ее смерти?

Вздрогнув всем телом, Бассетт отчаянно замотал головой. Казалось, его сотрясают конвульсии. Потом, непослушными губами, он почти прошептал:

– Вы все не так поняли.

– Так поправьте меня.

– Зачем? Вы все равно никогда не поймете.

– Я понимаю больше, чем вы думаете. Я понимаю, что вы следили за Граффом, когда его жена была в санатории. Вы заметили, что он использует свою раздевалку для свиданий с Габриэль. Бесспорно, вам было известно о пистолете, спрятанном у него в шкафу. И все это вы рассказали Изабель Графф. Возможно, вы же и помогли ей удрать из санатория и снабдили необходимыми ключами. В сущности, вы занимались подстрекательством к убийству. Мне все это понятно. Но я не могу понять, что вам сделала Габриэль? Может быть, вы тоже ее добивались, а она предпочла Граффа? Или просто она была слишком молода, а вы состарились и вам невыносимо было видеть, как она живет и наслаждается в этом лучшем из миров?

Он произнес заикаясь:

– Я не имею никакого отношения к ее смерти.

Но при этом он съежился в своем кресле и низко опустил голову, как будто невыносимая тяжесть придавила его. И впервые взглянул на Изабель, быстро и виновато.

Она же, наоборот, выпрямилась в кресле и, застыв как изваяние, не сводила с Бассетта ледяного взгляда.

– Ты это сделал, Клэренс, – вымолвила она.

– Нет, я не хотел этого. У меня и мысли не было о шантаже. Я не желал ее смерти.

– А чьей смерти вы желали?

– Смерти Симона, – заявила Изабель Графф. – Это Симон должен был умереть. А я все испортила, ведь так, Клэр? Я виновата в том, что все вышло не так, как было задумано.

– Успокойся, дорогая. – Первый раз Бассетт обратился непосредственно к ней. – Не говори больше ничего.

– Вы собирались застрелить своего мужа, миссис Графф?

– Да. Мы с Клэром хотели пожениться.

Графф фыркнул полусердито, полунасмешливо. Изабель повернулась к нему.

– Не смей насмехаться надо мной. Ты запер меня в психушке, а сам разбогател за мой счет. Ты обращался со мной, как с рабыней. – Ее голос сорвался на крик. – Жалею, что не убила тебя!

– И после этого ты бы мирно и счастливо жила со своим побитым молью охотником за богатыми невестами?

Да, мы бы были счастливы, – упрямо сказала Изабель Графф. – Разве не так, Клэр? Ты ведь любишь меня? Ты все эти годы любил меня, правда?

– Все эти годы, – эхом повторил Бассетт. Но в его голосе не было тепла, и глаза оставались тусклыми. – А теперь, если ты любишь меня, помолчи, дорогая, – неприязненно, почти грубо, добавил он.

Изабель обладала глубокой, хотя и бессознательной интуицией. Ее настроение резко изменилось.

– Я знаю, – голос ее стал хриплым, – ты хочешь во всем обвинить меня. Хочешь, чтобы меня навсегда заперли, а ключи закинули подальше. Но ты тоже виноват. Ты сказал, что меня никогда не признают виновной. Ты уверил меня, что, если я убью Симона на месте… на месте преступления, то они лишь запрут меня ненадолго – и все. Разве ты не говорил так, Клэр?

Он ничего не ответил и даже не взглянул на нее. Ненависть окончательно изуродовала его черты. Женщина обратилась ко мне:

– Теперь вы понимаете. Я хотела убить Симона. Его девка была обыкновенным животным, которым он пользовался, маленьким двуногим зверьком. Я бы никогда не Стала убивать прелестного зверька. – Помолчав, она удивленно добавила: – Но все же я убила именно ее. Дело в том, что, пока я стояла в темноте за дверью, у меня возникла мысль. Я подумала, что эта девушка – источник зла. Что она помогает грязному старику. Поэтому я выстрелила в нее. Клэр был страшно зол на меня. Он не видел, как омерзительно она себя вела.

– Разве он не был там с вами?

– Он пришел потом. Я пыталась смыть кровь – кровь хлестала из нее на мой красивый чистый пол. Я занималась этим, когда вошел Клэр. Он, должно быть, ждал где-то поблизости и видел, как маленькая потаскушка выйолзла из двери. Она уползла прочь и умерла. А Клэр рассердился и обругал меня.

– Сколько раз вы стреляли в нее, Изабель?

– Один.

– Куда вы целились?

Она смущенно опустила голову.

– Я не могу сказать при всех. Я уже вам говорила.

– В Габриэль Торресе стреляли дважды, один раз в пах, а другой – в спину. Первая рана не была смертельной, она бы зажила без всяких последствий. Вторая пуля попала ей в сердце. Габриэль была убита вторым выстрелом.