Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Когда Жижка и Кольмар остались в шатре одни, первый заговорил:

– Вы вчера заявили часовому, что хотите побеседовать со мной. Теперь я готов выслушать вас со вниманием.

Рыцарь начал:

– Генерал, вам уже известно, я еду с поручением Альбрехта Австрийского. Скоро в Праге соберется богемское дворянство, и мой государь должен послать туда представителя для устройства дел этой страны. Его высочество именно меня выбрал своим посланником, и среди инструкций, полученных мною при отъезде из Вены, находится приказ увидеться с вами прежде, чем состоится собрание в Праге.

Жижка сухо поинтересовался:

– С какой целью?

– Чтоб узнать ваше отношение к положению дел в стране, – ответил Кольмар. – Но, – прибавил он с живостью, – если вы почтите меня своим доверием, мне велено не злоупотреблять им.

– Возможно, вам известно, – произнес Жижка, – что я решил не только сопротивляться дворянству, но и не допускать иностранного вмешательства.

– Австрия не замышляет вооруженного конфликта, генерал, – заметил Кольмар. – По крайней мере, пока сохраняется нынешнее положение дел.

– Приятно слышать подобное уверение, – кивнул Жижка. – Вы знаете, каковы планы совета дворян?

– Я вообще ничего не знаю, кроме того, что совет соберется в первый раз второго августа и в ту же самую ночь руководители его, вероятно, сообщат важные известия.

– По-вашему, в ту же самую ночь? – пробормотал таборит.

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Кольмар.

– В таком случае я тоже приеду! – вскричал Жижка, стукнув кулаком по столу.

– Как друг или как враг? – спросил рыцарь.

– Вы сами без труда можете угадать, – усмехнулся таборит.

– Стало быть, враг. Но мне всегда казалось, что дворянство и табориты согласны на перемирие или на приостановление вражды, каковое впоследствии тоже привело бы к миру. Так или иначе, но если вы подвергнете себя риску, Жижка, я огорчусь гораздо больше, чем могу выразить словами, – закончил Кольмар самым искренним тоном.

– Вы храбрый и великодушный молодой человек, – заметил Жижка. – И я рад, что встретился с вами. Я знаю вас только несколько часов, но некоторые мои мысли уже претерпели удивительные перемены. Теперь, что бы ни случилось– останется Австрия нейтральной или выберет вооруженное вмешательство, – я все равно сохраню к вам глубокое уважение, рыцарь. Если мы станем врагами, то врагами милосердными. А сейчас, – прибавил суровый воин, – позвольте преподнести вам вещицу, которая послужит пусть слабым, но доказательством моих дружеских чувств и благодарности за ваши услуги нынешней ночью. Пожалуйста, носите это кольцо. – И он протянул рыцарю дорогой перстень.

– С условием, что вы примете взамен это, – откликнулся Кольмар, снимая с пальца прекрасный перстень и подавая его табориту.

– Коли вы так хотите, с моей стороны было бы смешно отказываться, – улыбнулся Жижка. И едва произошел обмен перстнями, он прибавил уже более сурово, точно скрывал какое-то намерение: – Вы путешествуете по незнакомой стране с поручением довольно опасным. Конечно, я желаю, чтоб Господь сохранил вас от всякого несчастья, но никому не известно, что может случиться через минуту. Итак, если вы попадете в беду, если вас схватят враги, возможно, перстень, сейчас надетый вами на палец, превратится в талисман. По крайней мере, не отчаивайтесь, пока не испытаете его силу.

– Но каким образом я должен ее испытать? – удивился рыцарь, убежденный в том, что не простое суеверие заставило Жижку подать ему этот таинственный совет.

– Превратности судьбы могут засадить вас в тюрьму или швырнуть во власть людей, жаждущих вашей крови, – продолжал таборит. – Если подобные бедствия постигнут вас, покажите этот перстень, как бы нечаянно, тем, от которых будет зависеть ваша жизнь или свобода. Понятно ли я объясняю?

– Совершенно понятно, генерал, – кивнул Эрнест Кольмар. – И я благодарю вас от всего сердца за новое доказательство вашего расположения ко мне. Мне очень жаль, что я должен торопиться. – Рыцарь встал.

– Мы скоро увидимся, – заметил Жижка. – Пойдемте. Поскольку вы спешите, я провожу вас до границы леса, где уже стоят ваши лошади. – С этими словами таборит отдернул полог, закрывавший вход в шатер, и оба выбрались на улицу.

Сатанаиса сидела недалеко, в тени дерева, а Лионель и Конрад разговаривали в стороне с Линдой и Беатриче.

Эрнест Кольмар машинально направился к Сатанаисе и уже поблизости приметил, что она погружена в глубокие размышления. Ее наклоненное лицо излучало меланхолию, а грудь высоко поднималась и опускалась, волнуемая продолжительными вздохами.

Шаги рыцаря внезапно поразили ее слух и вывели из задумчивости: увидев Эрнеста Кольмара, она поспешила встать.

– Извините меня, – поклонился рыцарь, – если я прервал ваши размышления. Но я пришел проститься и поблагодарить за гостеприимство, которое мне оказали в лагере таборитов.

– Итак, вы решили покинуть нас? – вымолвила Са-танаиса и после минутной паузы, покраснев и глядя в сторону Жижки, отдающего приказания офицерам, прибавила: – Наверное, генерал проводит вас до того места, где стоят лошади?

– По-моему, Жижка, так и собирался сделать, – ответил рыцарь.

– Я тоже провожу вас, – выпалила Сатанаиса.

Эти слова музыкой зазвучали в душе Кольмара, он затрепетал от удовольствия.

Надев на голову шляпу, украшенную пером, которую она держала в руке, и небрежно отбросив назад длинные косы, Сатанаиса зашагала рядом с рыцарем к Жижке.

– Я присоединюсь к вам через несколько минут, – сказал им начальник таборитов. – Позвольте пока Са-танаисе послужить вам проводником… Я еще должен сделать важные распоряжения, не терпящие отлагательства.

– Мы пойдем потихоньку, – заявила Сатанаиса.

Молодая девушка и Кольмар углубились в лес, за ними, поодаль, шли Линда и Беатриче.

– Странную жизнь вы ведете, – заметил рыцарь. – Лес служит вам жилищем, полевые цветы украшают ковер, разостланный природой под вашими ногами, а музыку заменяет пение птиц.

– Да… Да! Странную жизнь веду я, странной была она с самой колыбели и странною, без сомнения, останется до самой могилы.

– Но вы счастливы? Счастливы?! – взволнованно спросил Кольмар, чувствуя глубокое участие к женщине столь чудной красоты, окруженной такой непроницаемой тайной.

– Кто совершенно счастлив на этом свете, рыцарь? – прошептала Сатанаиса.

– Верьте мне… верьте, когда я говорю, что меня серьезно огорчила бы мысль о том, что вы несчастны, – сказал Эрнест Кольмар, забывая, что знает эту женщину всего несколько часов, и ощущая к ней дружеское участие брата, а может, кое-что и большее.

– Неужели вы бы смогли притворно изобразить такой пылкий энтузиазм, делая комплименты? – задумчиво произнесла Сатанаиса, устремив взор на Кольмара, как бы пытаясь прочесть в его глазах правду.