Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Но едва произнесла она эти слова, как мрачный и звучный голос, точно выходящий из недр земли, закричал:

– Дочь сатаны, горе тебе! Ты принадлежишь нам! Твой час настал!

– Прочь, прочь, демон! – возопила девушка в смертельном испуге и, сделав несколько шагов наудачу, упала бы, если б Эрнест Кольмар не подхватил ее.

Демонический хохот, словно смех сумасшедшего, загремел в воздухе, и молодая девушка, лишившись чувств, упала на несколько минут на грудь рыцаря. Тот, испуганный на мгновение этим голосом и смехом, будто доносящимися из ада, прогнал с усилием суеверное чувство и, прошептав молитвы своему святому покровителю, отнес девушку к мраморной лестнице и положил на скамейку в цветочной беседке. Там, когда взгляды их встретились, глаза девушки выразили любовь, доверие, признательность.

– Благодарю, тысячу раз благодарю за вашу доброту ко мне, – пролепетала она. – Но какой ужасный голос, я до сих пор дрожу.

– Объясните мне, милая Сатанаиса, что значат эти

страшные слова? Я не суеверен, но тот голос показался мне сверхъестественным. Какие опасности угрожают вам? Я сумею их предотвратить.

– О, не спрашивайте у меня объяснения теперь! – воскликнула Сатанаиса, по-прежнему дрожа и бросая на него умоляющие взоры. – Я не чувствую, что в состоянии сейчас растолковать слова, слышанные вами, и предостережение, заключавшееся в них, а также свой испуг. Пощадите меня, умоляю, и не принуждайте начинать рассказ, который пробудит во мне воспоминания об ужасах, которые мне пришлось пережить.

Сатанаиса встала и хотела удалиться, но рыцарь остановил ее.

– Когда мы увидимся? – спросил он, тронутый ее печалью и слезами.

– Скоро, – ответила она. – Я не могу пока назначить дня и часа, но не сомневайтесь, я обязательно расскажу вам страшную историю моего рождения. Прощайте теперь, прощайте, не следуйте за мною.

Пока происходили описываемые нами события, пажи Лионель и Конрад вышли из гостиницы и отправились погулять по городским бульварам. Близ южных ворот они встретили женщину, уже пожилую, любезного вида. Посмотрев на них с вниманием, она заговорила.

– Вы приезжие, красавчики? И долго останетесь в Праге?

– Мы приехали несколько дней назад, – ответил Конрад, – и вряд ли долго пробудем. Но я не думаю, что это вам интересно; уже поздно, и мы пойдем домой.

– Поздно? – удивилась старуха. – Стало быть, вы служите очень строгому господину, если он требует, чтобы вы ложились спать в такой час, когда развлечения только начинаются в знатных домах. Я отправляюсь отсюда в настоящий рай земной. Там блестящие залы наполнены щеголями и щеголихами замечательной красоты, музыка играет, столы уставлены самыми изысканными кушаньями и самыми лучшими винами. Я могу проводить вас в это восхитительное место. Хотите, или мне уйти одной?

Пажи были свободны, господин отпустил их на целый вечер.

– Пойдем! – воскликнули они, прельстившись удовольствиями, обещанными старухой. – Но нам надо вернуться домой, чтобы одеться приличнее.

– Не стоит, – возразила старуха. – Вы найдете там все необходимое, чтобы нарядиться. Отправимся немедленно: нам придется идти далеко.

При этих словах пажи почувствовали нерешительность, но старуха сказала им тоном, в котором сквозило презрение:

– Неужели вас пугает час прогулки верхом? В таком случае оставайтесь. Если у вас недостает мужества, удовольствия сами не прибегут к вам.

Она повернулась, намереваясь удалиться; самолюбие молодых людей было задето. Лионель остановил ее.

– Простите нам минутную растерянность, – молвил он. – Мы готовы следовать за вами.

– Хорошо, – кивнула старуха, – но предупреждаю: если вы не будете повиноваться мне во всем, то я не сумею доставить вам чудные удовольствия, которые обещала.

– Ступайте, добрая госпожа, – произнес Лионель. – Мы согласны повиноваться.

Старуха улыбнулась и, опустившись с вала, прошла через городские ворота, пажи за нею. Они прошагали так около мили, пока не добрались до небольшого леса, пересекаемого узкой тропинкой. Через несколько минут они достигли кладбища с могильными камнями, посеребренными луной, потом – часовни, где стоял человек с лошадьми. Одна была под дамским седлом, но, прежде чем молодые люди сели на лошадей, предназначенных им, старуха сказала:

– Наденьте эти рясы и позвольте застегнуть капюшоны, чтобы вы не могли видеть. Необходимо, чтобы дорога осталась вам неизвестна.

Молодые люди ничего не отвечали, но, несколько растревожившись, надели рясы, опустили капюшоны и сели на лошадей с помощью слуги, старуха поместилась в середине, держа их поводья, и они поскакали крупной рысью.

С четверть часа ехали быстро, потом лошади пошли шагом, и старуха воспользовалась этим, чтобы заговорить со своими спутниками:

– Не пугайтесь предосторожностей, принимаемых мною, и некоторой таинственности. Должна вам сказать, что ночь, проведенная в этом роскошном и восхитительном месте, будет неповторимой. А поскольку во второй раз переступить порог этого гостеприимного жилища нельзя, но удовольствия в том земном раю так чудесны, что единожды их вкусивший захочет снова коснуться губами волшебной чащи, необходимо, чтобы гости не могли найти дороги туда.

Едва она договорила, как лошади опять побежали рысью, и около трех четвертей часа все ехали молча. Потом лошади остановились, молодые люди услыхали, как отворились ворота, кавалькада прошла на мощеный двор и там спешилась. Капюшоны были расстегнуты, рясы сняты – и разноцветные огни, сияя в бесчисленных окнах, бросились в глаза пажам. На минуту они точно ослепли, но наконец увидали, что находятся на квадратном дворе, окруженном великолепными зданиями, каменными и мраморными, с теми богатыми стеклами в окнах, тайна которых была известна тогда одной Богемии.

Слуги в блестящих ливреях спустились с крыльца, одни приняли лошадей, другие повели путешественников в дом. Те остановились поблагодарить свою проводницу, но она исчезла.

Они поднялись по ступеням мраморной лестницы и попали в изящно меблированную комнату. Слуга указал на гардероб с великолепной одеждой, попросил выбрать, что им нравится, и предупредил, что через полчаса вернется за ними.

Лионель и Конрад, оставшись одни, нарядились в богатые щегольские костюмы, и если старухе было поручено привезти двух самых красивых и грациозных молодых людей в Праге, она прекрасно исполнила поручение.

Через полчаса появился слуга и повел пажей Кольмара на роскошную площадку перед передней. Здесь, у двери, стояли неподвижно, как статуи, два охранника с алебардами.

В эту минуту пробило двенадцать на громадных часах, мелодично прозвенел серебряный колокол, висевший на потолке, и слуги, отворив двери настежь, открыли перед нашими ослепленными молодыми людьми огромную залу, необыкновенное богатство которой не значило ничего по сравнению с великолепием костюмов, щеголеватостью мужчин и красотою дам, красотою, превосходящей все, что глаза смертных видели до сих пор.