Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Глаза всех собравшихся с гневом и недоверием уставились на рыцаря. Тот на минуту смутился, но скоро к нему вернулось прежнее спокойствие и презрительная улыбка мелькнула на губах. Грациозно поклонившись президенту, Кольмар собирался было обратиться к нему, но, видя, что барон Альтендорф и вельможи, принявшие его сторону, взялись за шпаги, готовые напасть на рыцаря, он гордо встал к ним лицом и, вынув шпагу из ножен, закричал:

– Так-то я должен доказывать подлинность моего поручения и защищать свою честь! Подступайте же, барон Альтендорф, берите с собой всех этих господ, если не осмеливаетесь один на меня наброситься. Но я предупреждаю, что первый приблизившийся к моей шпаге получит справедливую награду за столь гнусное нарушение человеческих прав.

Маркиз Шомберг и граф Роземберг вместе с вельможами, преданными им, бросились останавливать начинающуюся битву.

И когда все успокоились, президент пригласил рыцаря дать объяснение собранию.

Эрнест Кольмар холодно вложил шпагу в ножны, но едва он собрался заговорить, дверь вдруг отворилась и в зале собрания появился страшный Жижка.

Внезапное появление свирепого начальника таборитов вызвало всеобщий испуг, как ни были храбры благородные богемцы. Они поняли, что Прага и даже замок уже захвачены таборитами.

Оцепенение их продолжалось недолго. Обнажив шпаги, они бросились к Жижке, решив отбиться от врагов или мужественно умереть, отомстив по крайней мере страшному начальнику. Но Эрнест Кольмар кинулся вперед и, закрыв собою Жижку, закричал:

– Остановитесь, благородные вельможи, не начинайте сражения, в котором вы все погибнете! Разве вы не видите, что начальник таборитов пришел с миром, а не с угрозой войны?

Богемские дворяне сделали шаг назад, а Жижка, до сих пор стоявший неподвижно, бросил дружеский взгляд на рыцаря и обратился к собранию:

– Господа, соблаговолите опять занять свои места, и я объясню, на каких условиях вы сможете купить свою жизнь, хотя ваше отношение к этому достойному рыцарю заслуживает сурового наказания.

– Я так и думал! – вскричал барон Альтендорф, более не в состоянии сдерживать свою ярость. – Сей австрийский самозванец – друг и шпион таборитов.

– Если б не было низостью поражать человека, уже лежащего на земле, – холодно произнес Эрнест Кольмар, – я бы заставил тебя проглотить твою ложь.

– Ложь?! – возопил барон. – Да погибнет изменник, осмеливающийся оскорбить меня подобным образом!

Налетев на рыцаря, он попытался ударить его прежде, чем тот принял оборонительную стойку, но Кольмар быстрее молнии обнажил свою шпагу. Оружие скрестилось, и через несколько минут Эрнест выбил тяжелое оружие своего противника, отлетевшее на другой конец залы так, что зазвенело на плитах.

Друзья оттащили барона Альтендорфа назад, спасая от рыцаря, но тот уже вложил шпагу в ножны.

– Клянусь небом! – вскричал Жижка. – Барон заслуживает примерного наказания за то, что осмелился напасть на рыцаря, который гораздо выше вас всех, господа, происхождением и храбростью. Хорошо, если

б он был союзником таборитов, в чем вы обвиняете его, но увы! – всего вероятнее, он будет их врагом.

Удивленный Эрнест Кольмар подошел к Жижке и прошептал:

– Разве вы знаете, кто я?

– Знаю, – кивнул начальник таборитов.

– Так сохраните мою тайну; я прошу вас именем той дружбы, в которой мы поклялись в вашем лагере, обменявшись перстнями.

– Не бойтесь, я не произнесу ни слова, – ответил Жижка, – ваша тайна в безопасности.

Во время их краткой беседы богемские дворяне, понимая бесполезность вооруженного нападения, вернулись на свои места и начали молча ждать, что им предложит начальник таборитов.

– Господа, – промолвил он, – мое присутствие должно заставить вас сообразить, что всякое сопротивление с вашей стороны бессмысленно. Прага в моей власти, караул обезоружен, мои товарищи окружают вас со всех сторон, и от одного моего слова зависит ваша жизнь. Но я хочу мира, а не погибели и войны для Богемии. Вот чего я требую за вашу свободу. Все мы знаем, что принцесса Елисавета спрятана в замке кого-то из вас. Сокровища последнего короля исчезли вместе с принцессой. В качестве выкупа за вашу жизнь я требую, чтобы мне выдали принцессу и ее драгоценности.

– Клянусь небом! – воскликнул граф Роземберг. – Мне неизвестно, где принцесса, но и в противном случае я бы скорее погиб, чем совершил подобную низость.

– Господа, – продолжал Жижка, – я даю слово, – а вы знаете, что я никогда не нарушаю своих обещаний ни с другом, ни с врагом, – что я стану обращаться с принцессой со всем уважением, какого требует ее происхождение. Но я не желаю предоставлять вам возможность поднять под ее именем знамя войны. Трое из вас – господа Шомберг, Роземберг и Альтендорф – останутся у меня аманатами. Если через шесть недель, день в день, принцесса и ее сокровища не попадут ко мне в руки, я передам моих аманатов палачу. После их смерти я предоставлю вам еще шесть недель, а если и тогда моя просьба не будет удовлетворена, я предам Прагу огню и мечу, разрушу ваши замки. Ко мне, таборитские воины!

И, прежде чем богемские вельможи опомнились от удивления, в каковое их повергли слова Жижки, зала наполнилась солдатами и пленников увели. Других дворян выпроводили из замка; предоставив возможность отправляться куда угодно.

Потом Жижка простился с Эрнестом Кольмаром, и тот медленно побрел к гостинице «Золотой Сокол», думая о роли Австрии в сложившихся обстоятельствах. Едва сделал он несколько шагов, как его остановила женщина. Она подала ему записку и быстро удалилась, но рыцарь все-таки успел узнать Линду, одну из прислужниц Сатанаисы. А уже входя в гостиницу, он почувствовал, что его тянут за плащ, и, обернувшись, увидал Беатриче. Она приложила палец к губам, призывая к молчанию, и, отдав ему письмо, исчезла подобно легкому призраку, тающему в воздухе.

Рыцарь вошел в гостиницу. Первое письмо было от Этны, второе от Сатанаисы.

В той самой комнате замка Альтендорф, где мы уже видели рыцаря Эрнеста Кольмара, тусклые лучи лампы освещали орошенное слезами лицо молодой девушки замечательной красоты. Ей могло быть около двадцати трех лет, и, хотя она была одета как крестьянка, ее отличали природные грация и изящество.

Было десять часов вечера, и луна уже посеребрила речку, протекавшую во рву замка. Именно на этот ров смотрела девушка, ибо она находилась в плену и думала о бегстве от гонителя, похитившего ее и заключившего в комнате необитаемого флигеля замка.

Ходили слухи, будто умершие члены благородной фамилии Альтендорф, не получая прощения небес за свои злодеяния на земле, возвращались в эти комнаты предаваться шумным и грешным празднествам. Говорили, будто тогда из замка доносились радостные крики неистовых тиранов и крики отчаяния их жертв.