Эллери Куин - Женщина-призрак (сборник)

— Я это слышал. Вы из Лос-Анджелеса?

Видимо, он узнал от меня все, что хотел, но мне надоело валять дурака.

— Я частный детектив, сейчас работаю для семьи Броджестов.

— Вот оно что! А я-то смотрю и удивляюсь, почему вы вышли из сарая.

— Там машина Стэнли Броджеста.

— Я знаю,— сказал он.— А его самого вы тоже разыскиваете?

— Да.

— Лицензия детектива у вас с собой?

Я показал ему документ.

— Так. Может быть, я смогу вам кое в чем помочь.

Он резко повернулся и пошел между деревьями по следам колес машины. Я последовал за ним. Мы шли по таким сухим листьям, что казалось, будто идем по корнфлексу. Над обгорелыми деревьями и над землей все еще курился дымок.

Мы вышли на полянку. Там, посреди нее, была вырыта яма диаметром около метра. Около нее в кучу земли и камней была воткнула лопата, а рядом лежала кирка. Мне показалось, что конец ее выпачкан в темно-красной краске. Я машинально заглянул в яму.

В глубине ее, лицом кверху, скорчившись, как плод в утробе матери, лежал мужчина. Я узнал его полосатую спортивную рубашку. И, несмотря на землю, набившуюся в его открытый рот и засыпавшую глаза, я был твердо уверен, что это — Стэнли Броджест.

Мужчина спокойно воспринял эту информацию.

— Вы не знаете, что он здесь делал?

— Нет, не знаю. Но я знаю, что эта местность — часть его собственного ранчо. Кроме того, вы еще не объяснили, кто вы и что здесь делаете.

— Я из Службы леса. Меня зовут Джо Кесли. Мне нужно было установить причину возникновения этого пожара, и я думаю, что это мне удалось,— неторопливо добавил он.— Видимо, гореть начало здесь, в этом месте. ЭТО я нашел именно здесь.

Он указал мне на желтый пластиковый маркер, воткнутый в обгоревшую почву метрах в полутора от того места, где мы стояли. Затем он достал маленький алюминиевый футляр для сбора вещественных доказательств и щелчком открыл его. Там лежала обычная, наполовину выкуренная сигарка.

— Броджест курил такие?

— Сегодня утром я видел у него именно сигарку. Возможно, вы найдете в его карманах и пачку из-под них.

— Да, но я не хочу трогать тело до прибытия следователя. А похоже на то, что это стоило бы сделать.

Он кивнул в сторону горящего склона горы. Сейчас пожар напоминал закат солнца, которое опускается совсем близко, за ближайшие деревья. Темные силуэты пожарников и коз казались совсем маленькими и бессильными, несмотря на все цистерны и бульдозеры. В левой части склона огонь перекинулся через дорогу и, сползая вниз, пожирал низкую сухую растительность, подобно едкой кислоте. Дым поднимался высоко над пламенем и широким фронтом тянулся в сторону океана.

Кесли взял лопату и, не переставая разговаривать, стал засыпать яму.

— Не очень-то хорошо хоронить людей дважды, но это все-таки лучше, чем дать телу сгореть. Огонь, наверное, еще вернется сюда.

— Он был закопан, когда вы нашли его?

— Да, закопан. Но тот, кто его закапывал, не слишком много трудился. Я нашел лопату и рядом окровавленную кирку, а затем и свежевыкопанную яму с остатками земли вокруг. Тогда я начал копать. Точно я не знал, что найду, но предчувствовал, что это будет мертвец с дыркой в голове.

Кесли работал быстро. Земля покрыла лицо Стэнли и его полосатую спортивную рубашку. Оглядываясь на меня, Кесли продолжал говорить:

— Вы сказали, что разыскиваете нескольких человек. Кто остальные?

— Мальчик, сын убитого, и некая блондинка.

— Так, понятно. Не смогли бы вы описать мне ее?

— Синие глаза, рост метр шестьдесят семь, вес —-пятьдесят два кило, возраст — около восемнадцати лет. Вдова Броджеста может рассказать вам о ней подробнее. Она на ранчо.

— Где ваша машина?

Я сказал ему, что приехал на пикапе вместе с матерью Стэнли, и что сама она сейчас в «хижине». Кесли приостановил работу. Его недоумевающее лицо было покрыто капельками пота.

— Что она там делает?

— Отдыхает.

— Нам придется прервать ее отдых.

Из-за ближайшего леска уже поднималась сплошная стена огня. Порывы горячего воздуха временами налетали на нас подобно горячему дыханию какого-то огромного неведомого зверя.

Мы побежали от него, от этого зверя. Кесли держал в руке лопату, а я — кирку. Пока мы добрались до «хижины», окровавленная кирка изрядно оттянула мне руку. Я постучал в дверь.

Миссис Броджест только что проснулась. Глаза ее еще были сонными, голос — тоже.

— Я немного вздремнула, извините меня, но я видела такой прекрасный сон! Я провела... мы провели свой медовый месяц в этой «хижине». Было самое начало войны, поэтому поехать никуда не удалось. И вот я увидела во сне, что я снова здесь, снова медовый месяц, и со мной не может произойти ничего плохого.

Наконец ее полусонные глаза сфокусировались на моем лице, и по каким-то признакам, которые мне, очевидно, не удалось скрыть, она поняла, что случилась какая-то беда. Потом она заметила Кесли, стоявшего в дверях с лопатой в руке и загораживающего свет. В этот момент он очень напоминал рослого могильщика.

Обычное для лица миссис Броджест выражение — холодное, вежливое и довольно высокомерное — исчезло, и нам открылось ее истинное лицо. Она вскочила так резко, что чуть не потеряла равновесия.

— Мистер Кесли? Это вы, мистер Кесли? Что случилось?

— Мы нашли вашего сына, мэм.

— Где он? Я хочу поговорить с ним!

— Боюсь, что это невозможно, мэм,— ответил Кесли в сильном замешательстве.

— Почему? Он ушел куда-нибудь?

Кесли бросил на меня беспомощный, умоляющий взгляд. Миссис Броджест подошла к нему вплотную.

— Что это у вас за лопата? Это моя лопата.

— Я не знал, мэм.

Она взяла лопату в руки.

— Определенно моя. Я купила ее прошлой весной.

Где вы ее взяли? У садовника?

— Я нашел ее под деревьями. Вон там...

Он указал рукой в сторону рощи.

— Она что, просто валялась?

Кесли открыл и закрыл рот, не издав ни звука. Либо он лишился дара речи, либо боялся сказать ей, что Стэнли мертв. Я подошел к ней и сказал, что ее сына убили, возможно, ударив киркой.

Я вышел за дверь, где оставил кирку, принес ее и показал миссис Броджест.

— Это тоже наша?

Она тупо посмотрела на кирку.

— Да, я уверена, что она тоже моя.

Она проговорила это монотонно и чуть слышно, загем повернулась и выбежала из дома. Спотыкаясь на высоких каблуках, она побежала к горящему лесу.

Кесли выскочил за ней, большой и тяжелый, как медведь. Обхватив ее за талию, он поднял ее и отнес от огня подальше.

Она колотила его ногами, пытаясь вырваться, и кричала высоким пронзительным голосом:

— Пустите меня, пустите! Я хочу к моему сыну! Я хочу к моему мальчику!

— Он в земле, мэм. Туда сейчас нельзя идти, никому нельзя. Его тело не сгорит, оно под землей.

Она извивалась в его руках, била по лицу. Он выпустил ее, и она упала на засохшие рыжие сорняки. Она била кулаками по земле, плакала и кричала, что хочет к сыну.