Джеймс Чейз - У меня четыре туза

Хельга зажмурила глаза, сжала руки в кулаки.

– Все подробности в досье, – подытожил управляющий.

– Многоженство! – Это слово вырвалось у нее как дикий вопль. – И сукин сын хотел, чтобы я вышла за него!

Хинкль печально смотрел на нее. А затем вдруг увидел внезапную перемену. Женщина напряглась, веки ее поднялись. Лицо превратилось в маску из белого мрамора, в глазах появился стальной блеск.

Встав, она принялась расхаживать по террасе. Хинкль сидел неподвижно, рассматривая свои веснушчатые руки.

Через несколько минут она подошла к нему.

– Женщины ведь глупы, не правда ли? – Хельга положила руку ему на плечо. – Вы не окажете мне любезность надеть свой белый пиджак?

Хинкль поднялся:

– Буду рад, мадам.

Она посмотрела на него:

– Через час придет Арчер. Пришлите его ко мне. Я с ним разберусь.

Металл в ее голосе звучал для Хинкля музыкой.

– Очень хорошо, мадам.

Когда он покинул террасу, Хельга, полная ярости, достала из оранжевого конверта бумаги и принялась читать.

Арчер лежал в постели в тесной спаленке арендованной виллы. Он почти не сомкнул глаз этой ночью. Было страшным ударом узнать, что теперь он в руках мафии, а положение Гренвилла выглядело еще более опасным. Теперь Арчер отчаянно жалел, что затеял эту историю с похищением.

Соблазн вытянуть из Хельги два миллиона долларов притупил его бдительность. Он провел пальцами по редеющей шевелюре и сказал себе, что в высшей степени безответственно было связываться с типами вроде Мозеса Сигела, а уж идти с историей о бутафорском похищении к головорезу Берни – и подавно вопиющая глупость.

А теперь он должен сказать Хельге о выкупе в десять миллионов вместо двух. Как она себя поведет? Может, конечно, и заплатить, капитал позволяет, но увлечена ли она Гренвиллом настолько, чтобы расстаться с такой громадной суммой? Вдруг ей придет в голову блефовать? Или даже отказаться? Что, если эти мясники отрежут Гренвиллу ухо и заставят его, Арчера, вручить «сувенир» Хельге?

Это немыслимо! Такого нельзя допустить! Надо убедить ее заплатить!

Он мечтал взять чемодан, бросить, к чертям, Гренвилла и улететь из Швейцарии в Англию. Но Берни обо всем позаботился. Без паспорта далеко не уедешь!

Обливаясь пóтом, Джек ворочался с боку на бок. Теперь, если он доверится Берни, то получит всего пятьсот тысяч долларов. Миллион, казалось, был уже в руках, а пятьсот тысяч заставляли урезать планы вдвое. Но что, если, получив от Хельги деньги, Берни посмеется над ним и вовсе ничего не даст? Возможность более чем реальная!

С глухо колотящимся сердцем Арчер выбрался из кровати и потопал в ванную. Бреясь, он смотрел на себя в зеркало. Массивное лицо отливало восковой белизной, а черные круги под глазами явно говорили о недостатке сна. Печать поражения и отчаяния ясно читалась на нем, как знак прокаженного.

Он стал рыться в поисках чистой рубашки и наконец нашел ее в чемодане. У нее был потертый воротник, отсутствовала пуговица на одной из манжет. Джек ощущал себя бедным и старым, но говорил себе, что следует собраться. Нельзя дать Хельге понять, что он попал в беду. Арчер слишком хорошо ее знал: стоит ей осознать свое превосходство – и она будет безжалостной.

Потом он сделал то, чего с утра никогда прежде не делал, – подошел к шкафчику и вынул бутылку виски. Наполнил стакан и осушил его, налил снова. Затем сел, не выпуская стакана из рук, и ощутил, как спиртное опускается в желудок, придавая сил.

От второй порции Джек слегка захмелел, но хотя бы обрел некоторую уверенность в себе.

В 10:15 зазвонил телефон. Это был Берни.

– Мистер Арчер, через несколько минут вам предстоит вести в моих интересах переговоры с этой Рольф. Полагаюсь на вас. Предвидите трудности?

– Не знаю. Это непростая особа.

– Мне пришло в голову, что неплохо было бы позволить мистеру Гренвиллу поговорить с ней. Он слегка на взводе и может оказаться убедительным. Должен заметить, мистер Арчер, что его очень угнетает возможность лишиться уха. Поэтому я предлагаю вам прибыть на ее виллу ровно в одиннадцать, а через полчаса я подпущу мистера Гренвилла к телефону. Это может упростить вам задачу.

Арчер помялся, но, решив, что тут никакая помощь не помешает, сказал:

– Хорошо. Давайте так.

– Тогда в половине двенадцатого мистер Гренвилл совершит звонок, – подытожил Берни и дал отбой.

Джек стал расхаживать по маленькой гостиной. Если с Гренвиллом случится такая же истерика, как во время вчерашнего их разговора, любая попытка Хельги воспротивиться новому требованию будет сокрушена. При условии, конечно, что она влюблена так, как это утверждает Крис. Хельга выложит деньги, в этом Арчер почти уже не сомневался, но вот надежда на то, что Берни ими поделится, была куда более призрачной.

Берни затребовал облигации на предъявителя. Взбодренный виски, Арчер усмехнулся. Ну уж нет! Никаких облигаций на предъявителя! Деньги будут перечислены на его собственный номерной счет, и итальянец не сможет наложить на них лапы! Вот правильный выход! В этом случае Берни окажется под контролем и, пока деньги на счете у Арчера, бояться ему нечего. Он займет в отношении этого мафиози сильную позицию. Десять миллионов! Он отдаст Берни пять, а пять оставит себе! Затем Джек щедро решил выделить Гренвиллу миллион из своей собственной доли.

Арчер пьяно хмыкнул, посмотрел на часы. Пора. Слегка пошатываясь, он вышел из дома и сел в «мерседес». По дороге до виллы «Гелиос» он успел немного протрезветь и изрядно подрастерял самоуверенность. Оставив машину в конце подъездной аллеи, Джек подошел к входной двери и нажал кнопку звонка.

Последовала продолжительная пауза, наконец дверь отворилась, за ней предстал Хинкль.

– Привет, Хинкль! – воскликнул Арчер, изобразив широкую улыбку. – Насколько понимаю, мадам Рольф меня ждет.

– Совершенно верно, – чопорно ответил управляющий. – Я провожу вас.

Следуя за широкой спиной Хинкля, Джек миновал гостиную и вышел на террасу.

Хельга в темных солнечных очках лежала на шезлонге, на столике рядом стоял стакан мартини с водкой.

– Мистер Арчер, мадам, – доложил Хинкль.

Не поворачивая головы, Хельга указала на кресло с прямой спинкой. Хинкль передвинул его, так что, когда Арчер расположился напротив Хельги, солнце било ему прямо в глаза.

– Можете идти, Хинкль, – сказала женщина.

– Да, мадам. – Дворецкий удалился.

– Итак, – произнес Арчер, разворачивая кресло так, чтобы избежать слепящего солнца. – Ты, как всегда, выглядишь потрясающе.

Темные очки раздражали его. По долгому опыту он знал, что глаза способны выдать ее чувства, но теперь они были скрыты.

Она ничего не ответила, даже не пошевелилась. Руки ее покоились на коленях. Хельга казалась совершенно расслабленной.