Джеймс Чейз - У меня четыре туза

– Она терпеть не может насилия, – продолжал Гренвилл, по лицу которого струился пот. – Ошибкой было послать к ней на переговоры Арчера. Вам следовало идти самому. Вы бы ее убедили. Но теперь поздно использовать меня как рычаг давления на нее. Однако у меня на примете есть другой рычаг. Только разговаривать с ней нужно вам.

Берни кивнул:

– О’кей. Я с ней поговорю. Но о чем?

Арчер уставился на Гренвилла. Бельмон, поигрывающий ножом, и Седжетти, поглаживающий дубинку, тоже смотрели на него.

– Нам стоило додуматься до этого раньше, – заявил Гренвилл. – Тогда у нас не было бы этих проблем. Все так легко… так просто.

Берни подошел и ткнул пальцем в грудь Гренвиллу.

– Что именно так легко и так просто? – осведомился он, почти рыча.

И Гренвилл ответил.

Хельга очнулась от наркотического сна в 8:15 утра. Она потянулась, потом обвела взглядом роскошную спальню. Ей не было жаль расстаться с этой комнатой навсегда. С виллой оказалось связано слишком много неприятных воспоминаний. Хельга подумала о Крисе и с радостью убедилась, что сердце при мысли о нем не заныло. Пройдет несколько недель, уверяла она себя, и все будет забыто. Он станет всего лишь одной из темных фигур прошлого.

«Какой надо быть осторожной в любви? – размышляла Хельга. – Что такое любовь?» Ей пришлось признаться себе, что она никогда не знала истинного смысла этого слова. И скорее всего, так и не узнает. Любовь так обманчива. Столько мужчин и женщин воображают, что влюблены, а потом обнаруживают, что это иллюзия и они совершенно чужие друг другу. И все же, говорила Хельга себе, для немалого количества мужчин и женщин любовь стала основным смыслом жизни. Для нее любовь сводилась к сексуальному удовольствию. Секс – вот проклятие, отравляющее ее бытие. Она искренне верила, что любит Криса. Но когда Хинкль доказал, что этот красивый, обольстительный субъект не только многоженец, но и расчетливый обманщик, любовь исчезла в одну секунду, как будто кто-то щелкнул выключателем.

Через несколько часов, оставив Хинкля присматривать за продажей виллы и мебели, она отправится в аэропорт Женевы. Она улетит в Парадиз-Сити и снова будет вести скучную, одинокую жизнь, отлучаясь в Нью-Йорк для участия в столь же скучных советах директоров, для работы с Ломаном и Винборном. Похоже, таков ее удел на всю оставшуюся жизнь. В следующем июне ей исполнится сорок пять!

Хельга посмотрела на часы у кровати. Они показывали 8:40. Хинкль запаздывает! Ну ничего, сказала она себе, хотя страстно желала выпить кофе. Он провел трудный день, вытаскивая из шкафов и упаковывая ее личные вещи, и, видимо, проспал.

Она закрыла глаза и провалилась в дрему, затем резко пробудилась и заметила, что уже 9:10.

Где же Хинкль?

Хельга встала с кровати, прошла в ванную и приняла душ. Завернувшись в простыню, отправилась в гостиную. Стеклянные двери были зашторены. Озадаченная, она открыла их настежь, затем подошла к входной двери и обнаружила, что та не заперта. Женщина открыла дверь и выглянула на короткую подъездную аллею, ведущую к главной дороге.

Ей пришло в голову, что Хинкль мог отправиться в деревню Кастаньола за свежим молоком, и она пожала плечами. Раньше такого не случалось, но ведь молоко могло и скиснуть. И все-таки тревога не проходила. Хельга пошла на кухню и открыла холодильник. На полке стояли три коробки с молоком.

Внезапно страх сжал ее сердце. Не заболел ли Хинкль? Может, у него после треволнений предыдущего дня произошел сердечный приступ? Она поспешно вернулась в спальню и оделась, выбрав красный брючный костюм. Потратив на все не более трех минут, Хельга кинулась по длинному коридору к комнате Хинкля. Громко постучала в дверь, подождала, с колотящимся сердцем постучала снова. Ответом ей была тишина. Собравшись с духом, она повернула ручку и открыла дверь.

Заглянув внутрь, Хельга увидела, что постель заправлена, в комнате идеальный порядок, но самого Хинкля в ней нет. Уже на грани паники, Хельга бросилась назад по коридору, распахнула входную дверь и ринулась в гараж. «Фольксваген» Хинкля стоял рядом с «роллс-ройсом» «Камарг». Значит, он ни в какую деревню не уезжал? Где же его искать?

Быть может, он вышел в сад и там упал с инфарктом? Хельга побежала по крутым ступенькам, внимательно глядя направо и налево, пока не достигла калитки, выходящей на главную дорогу. Убедившись, что и в саду Хинкля нет, она воспользовалась кресельным подъемником для возвращения на виллу.

Где же Хинкль?

Именно за время короткого подъема до виллы в этом кресле Хельга сполна осознала, что значит для нее дворецкий. Она поняла, что Хинкль – единственный настоящий ее друг. Теперь его исчезновение испугало ее. Не решил ли он уйти? Нет, без предупреждения он этого никогда не сделал бы! Что же тогда случилось?

Куда он делся?

Маленькая кабинка кресельного подъемника остановилась, Хельга выбралась из нее и пошла через террасу в гостиную, решая, стоит ли звонить в полицию, затем замерла как вкопанная.

В шезлонге, с сигаретой в зубах, развалившись, сидел коренастый мужчина с густой черной бородой, невыразительным лицом и маленькими колючими глазками. На нем был засаленный синий свитер с высоким воротником и серые брюки, покрытые масляными пятнами. На коленях у него лежала ручная дрель, шнур от которой был воткнут в ближайшую розетку.

Вид этого неприятного субъекта потряс Хельгу, заставив похолодеть. Она осознала, что оказалась с ним один на один. Нет Хинкля, способного ее защитить. Но стальной стержень внутри отказывался сдаваться.

– Что вы здесь делаете? – твердым голосом спросила она.

Берни ухмыльнулся. Включив дрель, он наклонился и просверлил отверстие в стоявшем перед ним антикварном кофейном столике. Сделав дыру, итальянец высвободил дрель и проделал рядом еще одно отверстие. Потом выключил инструмент.

– Удобная штука, а, леди? – осведомился он.

Хельга судорожно вздохнула.

– Что вам надо? – спросила она, застыв на месте.

– Мне показалось, леди, что пора нам поговорить, – ответил Берни. – Этот недоумок Арчер не смог внушить вам мысль, что мы не шутим. Со слов Арчера, ваш молодой любовник больше ничего для вас не значит. Я собирался обкорнать ему уши для проверки, но парень подбросил мне другую идею. – Итальянец снова наклонился и просверлил еще одну дыру в столике.

«Значит, Арчер не блефовал! Ужасный тип – самый настоящий мафиозо», – подумала Хельга. Глядя на него, она поняла, что этот человек слишком опасен и безжалостен, чтобы попытаться с ним совладать.

– Что вы хотите? – На этот раз голос ее дрогнул.

Он вытащил сверло из отверстия.

– Пятнадцать миллионов долларов, леди. В облигациях на предъявителя. – Затем Берни наклонился и почти прорычал: – Ваш слуга Хинкль у меня. Гренвилл сказал, что он дорог вам. Это так?