Бретт Холлидей - Убийство не берет отпуска

Он указал пальцем в направлении одной из вывесок. В этот момент двое полицейских двинулись в их сторону, и детектив поспешно заявил:

— Нет, я останусь здесь.

Он прошел по широкому тротуару к входной двери, пока копы находились еще довольно далеко. Внутри его сердечно приветствовал метрдотель и справился, желает ли он отдельный столик. Тот покачал головой и направился в бар. Клуб напоминал сотни других подобных заведений. Такое встречалось и в Майами. В находящемся рядом ресторане было занято несколько столиков, оркестр играл без души, на танцплощадке храбро танцевала одна-единственная пара.

— Это весь коньяк, который у вас есть? — спросил он бармена, кивая на пару бутылок на задней стойке бара.

— Коньяк почти не пьют, — пояснил тот.

У него были мощные грудь и плечи. Свисающие вниз усы, поросшие щетиной щеки, платок на голове и серебряная серьга в ухе придавали ему весьма колоритный вид. Он говорил по-английски, как житель Нью-Йорка.

Бармен продолжал:

— Но у босса может найтись бутылка внизу в погребе. Хотите, чтобы я…

— Нет, черт с ней! — ответил Шейн. — Налейте мне тройной ром. И стакан холодной воды.

Когда бармен поставил перед ним два стакана, Шейн сказал:

— Что-то у вас пустовато…

— Еще рано. По соседству у нас не совсем спокойно, так что не все отваживаются приходить сюда вечером. Но зато здесь собираются охраняемые партии из отелей и пароходов.

— Думаю, мне известно, о чем вы говорите, — усмехнулся Шейн. — Веселый, ничем не сдерживаемый обход экзотических ночных заведений. Оплата включает два стаканчика спиртного.

После небольшой паузы Майкл продолжил:

— Скажите, вы не чувствуете себя довольно глупо в этом маскараде?

Бармен грозно взглянул на Шейна и уперся руками в стойку.

— Эй, приятель, не вздумал ли ты тут поостроумничать?

— Черт возьми, нет! — ответил Шейн. Просто мне пришла в голову такая мысль… Позвольте угостить вас.

Через секунду «пират» расслабился.

— Признаться, мне самому все это чертовски надоело. Но либо я напяливаю на себя это тряпье, либо здесь больше не работаю. Особенно меня выводит из себя эта проклятая серьга, с остальным все же можно смириться. Не представляете, сколько шуточек отпускается по этому поводу!

— Во всяком случае, — сказал Шейн, — они не заставляют вас отрезать одну ногу!

Бармен не принял шутку. С мрачным видом он налил себе еще рому и выпил его залпом.

Вошла группа американцев-отпускников, в баре стало оживленнее. Оркестр заиграл новый танец, выманив на площадку уже две пары. Затем барабанщик, рослый туземец в соломенной шляпе и красной рубашке, стал выбивать сложный ритм, из-за оркестра выскочил танцор, которого почти сразу же сменила танцовщица в прозрачном платье с разрезом до самого бедра и кружевном лифе.

Когда представление окончилось, Шейн обнаружил, что на соседний табурет уселась девушка. Это была тоненькая брюнетка с коротко остриженными волосами, облаченная в белое вечернее платье, которое почти ничего не скрывало. Она закурила длинную сигарету.

— Я хочу выпить бокал светлого рома, Эл, — обратилась она к бармену. Шейну не сразу удалось определить ее акцент.

— Почему бы не выпить его со мной? — предложил он.

Она выпустила длинную струю дыма и только после этого холодно взглянула на него.

— Я вас не укушу, — засмеялся тот. — Откуда такое приятное произношение? Вы француженка?

Шейн вытащил свой кошелек и открыл его таким образом, чтобы и бармен, и брюнетка увидели, что он туго набит банкнотами, затем Майкл небрежно бросил на стол фунтовый билет. Эл ловко подхватил его и посмотрел на девушку. Та слегка пожала плечами.

— Хорошо, раз вы желаете. Да, я — француженка. Я несчастная парижанка, в настоящее время обитающая так далеко от его знаменитых бульваров. Вы американец, мистер?

— Точно. Майкл Шейн. Что привело вас сюда?

— Ах, это долгая история. И не слишком интересная, боюсь. Я художник, понимаете. Нет, — торопливо добавила она, когда Шейн вопросительно приподнял брови, — я не пишу картины ни маслом, ни акварелью. Я танцовщица. Балерина. Я выехала сюда с балетной труппой, чтобы давать концерты в столицах южно-американских государств и крупных городах, а позднее, если бы все пошло хорошо, и в нашей собственной стране. Роскошные рестораны и отели, лазурный берег. Голливуд… Телевидение… Таковы мечты недалеких людей… Спасибо, Эл.

Она взяла в руки бокал с ромом и приподняла его, пробуя на вкус.

— И конечно, поскольку наша группа прибыла из порочного Парижа, все ожидали, что мы будем исполнять…

Она красноречиво махнула рукой:

— …исполнять свои номера в таких маленьких костюмах, что они не видны невооруженным взглядом. Прекрасно. Надо быть реалистом. Затем наш мерзавец-менеджер надумал исчезнуть с ведущей балериной и, что гораздо хуже, со всеми деньгами, которые он нам был должен за три недели. И мы сели на мель на этом острове. Здешний владелец желает несколько иных развлечений, чем в других местах, так что я имею работу, но надолго ли? Этого я не знаю.

Она улыбнулась.

— Вы не слушаете. Понимаю, это трагедия только для меня.

— Ничего подобного, я внимательно слушаю. Присядем за столик. Эл, плесни мне еще немного рому.

Он придвинул свой стакан бармену, и тот наполнил его. Шейн забрал все три стакана, в том числе и девушки. Она заколебалась, затем снова слегка пожала плечами и пошла следом за ним к угловому столику. Усаживаясь, она сказала:

— Но я хочу внести ясность в один вопрос…

— Я хочу опередить вас, — прервал ее Шейн. — Только потому, что девушка приехала из Парижа и работает в ночном клубе, нельзя считать ее шлюхой. Вас это беспокоит?

Она улыбнулась.

— Немножко. Но вы не видели, как я работаю. Девяносто девять мужчин из сотни…

— Возможно, я сотый, — сказал Шейн, — расслабьтесь.

— Вы мне кажетесь весьма симпатичным, мистер Шейн…

Она посмотрела на него поверх бокала.

— Вы улучшили мое настроение… До этого я чувствовала себя такой несчастной неудачницей.

Он немного подождал:

— Не расточайте мне похвал. В другое время я наверняка был бы среди этих девяносто девяти. Но вы заставили меня позабыть о собственных неприятностях.

— Неприятности? — Она засмеялась. — Откуда они могут быть у вас?

— Не имеет значения, я не хочу портить вам вечер.

Потянувшись за сигаретой, он произнес как бы между прочим:

— Но я тоже мечтаю расстаться с этим островом.

— Не может быть. — Потом она внимательно посмотрела на него. — Вы говорите серьезно?

Шейн чиркнул спичкой.

— Есть ли тут тип, которого они называют Верблюдом?

Прибыла новая партия американцев, гораздо шумнее первой. Они рассаживались за столы. Танцевали четыре пары, занимая полностью малюсенькую площадку. За помостом, на котором размещался оркестр, открылась дверь, вышел какой-то мужчина, среднего роста, лысеющий, с мешками под глазами. Он был одет в темный костюм, и когда Шейн упомянул это прозвище, тот обернулся, и он заметил небольшой горб у него на спине. Все поняв, Майкл хотел сменить тему разговора, но она негромко ответила: