Бретт Холлидей - Майкл Шейн испытывает судьбу

Шейн понял, что она больше не хочет говорить об Эвелин, и переменил тему.

— Вы были очень дружны с Марго?

— Очень. Думаю, была ее лучшим другом здесь, в старом квартале. Я не так легко схожусь с людьми, и она весьма сдержанна. Вероятно, это и сблизило нас обеих.

— Расскажите мне про ее жизнь. Она работала?

— Нет. Она хотела писать, однако ничего не писала, только говорила, что вот-вот начнет работать. Вероятно, у нее все же был талант, потому что какой-то издатель достаточно хорошо узнал ее и давал деньги авансом, лишь бы она писала… Благодаря этим своеобразным стипендиям она и приехала сюда, понимаете?

— Я этого не знал, — сказал Шейн.

— Так вот, издатель оплачивал все ее расходы, словом, все, чтобы она имела возможность писать, — заявила Люси с некоторой жалкой и милой гордостью. — Она особенно об этом не распространялась, но до приезда сюда, чувствуется, страдала каким-то комплексом неполноценности, считала себя неудачницей. Мне даже кажется, что она пыталась покончить с собой, поскольку вообразила, что у нее нет таланта. Вот тогда-то добрый издатель спас ее и вернул ей мужество тем, что поверил в ее талант и стал давать ей авансом деньги. У него к ней был, мне кажется, настоящий уважительный и сочувственный интерес.

Наступило долгое молчание. Шейн сделал несколько шагов по комнате, потом снова сел на диван рядом с ней.

— А этот Генри Десмонд, каков он? — неожиданно спросил Шейн.

— Ему двадцать пять лет. Совершенно уверена, он принимает наркотики. Его единственная работа — провожать людей в один ночной балаган здесь, в старом квартале. Уверена, получает комиссионные от каждого клиента, которого приводит, но он каждый раз отрицал это, когда я спрашивала…

— А какого сорта это увеселительное заведение?

— Оно называется «Дафи-клуб». Никогда не видела ничего более отвратительного. Была там однажды с Марго. Ей как писательнице хотелось видеть все. Нас повел туда Генри. Знаете, я совсем не такая стыдливая, но там было отвратительно. Мне стало просто скверно.

Широкие брови Шейна сдвинулись, он некоторое время размышлял, потом пробормотал:

— Спасибо, Люси. А теперь мне хотелось бы сказать пару слов этому Генри. Вы не могли бы позвонить Эвелин и узнать телефон Генри?

Люси встала, и Шейн закурил сигарету.

Через некоторое время Люси повесила трубку.

— Эвелин не отвечает, — с некоторым беспокойством проговорила она.

Прежде чем Шейн успел ответить, резкий телефонный звонок заставил их подскочить на месте.

— Я… Мне нужно ответить? — прошептала в некотором замешательстве Люси.

— Да, но кто бы ни был, ничего не говорите обо мне.

Она подбежала к телефону, Шейн присоединился к ней. Он выжидательно смотрел в ее милое и нежное лицо, при первых словах телефонного разговора оно стало подвижным и оживленным. Люси быстро подняла на него свои сияющие ореховые глаза.

— А, это вы, Генри, — сказала она.

Потом она немного послушала и воскликнула:

— Что вы хотите этим сказать, Генри? Почему полиция придет ко мне?

Шейн закрыл рукой трубку и прошептал:

— Заставьте его говорить. Постарайтесь узнать, где он находится.

— Нет, я не видела Эвелин, — продолжала Люси, поглядывая на Майкла из-под густых ресниц. — Да, с тех пор, как я ушла от Марго… Почему? Что такое произошло? Но почему вы хотите, чтобы я приехала к вам туда? Что может быть таким срочным в три часа ночи?

Она в свою очередь положила руку на мембрану трубки и быстро прошептала:

— Он хочет, чтобы я приехала к нему в «Дафи». Не говорит почему.

— Вы приедете, если можно будет привести с собой друга. Скажите ему, что у вас кто-то есть.

— Ну что ж, Генри, я могу приехать, но с одним человеком… Что? Нет. Это парень. Вы его не знаете, но он сейчас у меня, и я не могу выйти и бросить его одного. Очень хорошо. Как только нам удастся найти такси, тотчас же приедем.

Она повесила трубку и с блестящими от возбуждения глазами повернулась к Майклу.

— У Генри очень испуганный голос. Он хотел узнать, не было ли у меня полиции и не видела ли я Эвелин. Не захотел сказать, почему об этом спрашивает, и настоятельно просил меня приехать в «Дафи». Он кричал, если я не приеду, то пожалею об этом, мол, он объяснит мне все. Естественно, он вообразил Бог знает что, когда услышал, что вы находитесь здесь, у меня. Он сказал, что мы должны как можно быстрее одеться.

— Вы можете представить меня как своего дядю из Чикаго, — предложил ей Шейн, тихонько подталкивая ее по направлению к ванной комнате. — Я вызову такси, пока вы будете одеваться.

Предупредительный гудок автомобиля прозвучал на улице в тот момент, когда Люси выходила из ванной комнаты в зеленом платье джерси с отделкой.

— Спускайтесь! — сказала она Шейну. — Я забыла карточку. Генри дал мне ее в тот вечер. Надо иметь карточку, чтобы войти туда.

Пока Шейн ожидал ее, она рылась в ящиках комода.

— Ах, вот она!

На бликующем под лампой квадратике очень солидной, плотной, добротной бумаги две обнаженные девицы с торчащими грудями держали поднятыми руками полоску текста. «ДАФИ-КЛУБ» было набрано крупным причудливым шрифтом, а внизу мелкими буквами: «Интимные развлечения» и «Генри Десмонд». Шейн сунул ее в карман.

— Нужно показать карточку, чтобы войти?

— Да. Там большой зал, буфет, довольно приличные представления, оркестр. Туристы, которых водят туда, не замечают ничего непотребного, но меня до сих пор преследуют кошмары, когда вспоминаю интимные приключения, которые скрыты там, за дверями. Вероятно, я до глубины души простая обывательница, — прибавила она со смехом, который прозвучал несколько принужденно.

Такси ожидало их внизу.

— Вы знаете, где находится «Дафи-клуб»? — спросил Шейн у водителя.

— Еще бы, папаша! — ответил шофер, подмигнув.

В такси Люси прижалась к. Шейну и взяла его за руку.

— Боитесь? — прошептал он.

— Только не с вами.

— Не забудьте, что я ваш новый возлюбленный. Я невероятно ревнив и не желаю терять вас из виду ни на секунду. Он захочет поговорить с вами отдельно, но вы заставьте его остаться там, где я смогу вас видеть. И вы ничего не знаете о смерти Марго. Вы просто вернулись домой, потому что было назначено со мной свидание, и оставили Эвелин у Марго. Я понимаю, он хочет увериться, что вы не станете сообщать полиции о его визите к Марго в тот вечер, — продолжал Шейн. — Убил он ее или нет, но знает, его будут разыскивать. Предоставьте ему говорить все, что он захочет, и постарайтесь выведать, как он узнал о ее смерти.

— Я сделаю все как можно лучше.

Такси въехало в старый французский квартал. На кривых, узких, поблескивающих булыжником под редкими фонарями улицах темнели высокие скалы домов — весь этот модерн конца минувшего века с шикарными лестницами на фасаде, с венками, изящными линейными плетениями и подвесным растительным узором по стенам, с целым сонмом фасадных испорченных обнаженных дев, у которых на крыльях носов год за годом накапливалась будничная и банальная уличная пыль…