Раймонд Чэндлер - Рассказы [Компиляция]

— Ты когда-нибудь слыхал о Линдеровых жемчужинах? — спросила Кейти, не дав мне ответить, добавила:

— Ого! Шикарный костюмчик! Синий серж! Если судить по тому, как ты одет, у тебя есть денежки в банке.

— Нет, — ответил я. — Обе твои мысли неверны. О Линдеровых жемчужинах я никогда не слыхал, и денег у меня в банке нет.

— Тогда как тебе понравится получить долю от двадцати пяти кусков?

Я взял из ее пачки сигарету, закурил. Кейти поднялась, закрыла окно и сказала:

— Этого вонючего отеля с меня достаточно и на работе.

Потом снова села и продолжила:

— Это дело тянется уже девятнадцать лет. Парню припаяли пятнадцать лет, он отсидел их в тюрьме Ливенворт и уже четыре года как на свободе. Один богатый лесоторговец с севера по имени Сол Линдер купил их для жены — я говорю о жемчуге. То есть он купил две штуки. Они потянули на двести кусков.

— Полагаю, ему пришлось их везти на тачке, — сказал я.

— Вижу, в жемчуге ты ничегошеньки не понимаешь, — сказала Кейти Хорн. — Дело не только в том, какой они величины. Так или иначе, теперь они стоят еще больше, да и награда в двадцать пять тысяч, которую назначила страховая компания «Релайенс», все еще в силе.

— А-а, вот что! — догадался я. — Кто-то их спер.

— Ну вот, наконец-то в твои мозги начал поступать кислород. — Она положила сигарету в пепельницу и, как обычно делают женщины, не загасила ее. Я это сделал сам. — Именно за это парень и сидел в Ливенворте. Но им так и не удалось доказать, что жемчуг взял он. Это было ограбление почтового вагона.

Парню удалось как-то спрятаться в нем, потом где-то в Вайоминге он застрелил служащего, выгреб заказные бандероли и спрыгнул с поезда. Схватили его уже в Британской Колумбии. Но жемчужин так и не нашли — во всяком случае тогда. А парня схватили. И он схлопотал пожизненное заключение.

— Чувствую, это длинная история. Давай выпьем.

— Я никогда не пью до захода солнца. А то можно спиться.

— А что делать эскимосам? — сказал я. — У них там целое лето день.

Кейти следила, как я доставал небольшую плоскую бутылку, затем продолжила свой рассказ:

— Его звали Сайп. Уолли Сайп. Он сработал это дело один. И о награбленном не пискнул, слова не проронил. Позднее, через пятнадцать лет, ему пообещали помилование, если он расстанется с награбленным. Парень отдал все, кроме жемчуга.

— А где же он их спрятал? В шляпе?

— Послушай, я же не шутки шучу. У меня есть наводка на эти шарики.

Я прикрыл ладонью рот и принял серьезный вид.

— Парень сказал, что никогда не держал жемчуга в руках, и ему почти поверили. Во всяком случае его амнистировали. И все-таки жемчуг в почтовом вагоне был, в заказной бандероли, и больше его никогда не видели.

У меня запершило в горле. Но я ничего не сказал.

Кейти продолжала:

— Как-то в Ливенворте, всего-навсего один раз за все долгие годы, Уолли Сайп вылакал целую бутылку дешевого виски, и у него развязался язык. А в камере с ним сидел один маленький человечек по прозвищу Шелушитель Мардо. Он схлопотал двадцать семь месяцев за подделку двадцатидолларовых банкнотов.

Сайп и рассказал ему, что закопал свой жемчуг где-то в Айдахо.

Я слегка наклонился вперед.

— Понемногу доходит, да? — сказала Кейти. — Ну, слушай дальше.

Шелушитель Мардо занимает в моем доме комнату, а на уме у него одно — кокаин. К тому же он разговаривает во сне.

Я разочарованно сказал:

— О боже, а я уже прикидывал, как буду транжирить свою долю.

— Ну, ладно, — сказала она с оттенком безнадежности. — Я знаю, ты, наверное, думаешь, что я свихнулась. За прошедшие годы над этим делом размышляла уйма светлых голов — и из почтового управления, и из частных агентств, да и многие другие. А потом появляется какой-то кокаинист. Он довольно симпатичный коротышка, и я, как бы там ни было, верю ему. Он знает, где обретается Сайп.

— Он во сне обо всем этом рассказал? — поинтересовался я.

— Конечно, нет. Но ты же меня знаешь. У полицейской старушки есть уши. Может, я чрезмерно любопытна, но я догадалась, что он свое отсидел. И меня волновало, что он так много нюхает этой гадости. Теперь он единственный мой жилец, и я просто прислушиваюсь к его разговорам с самим собой, когда прохожу мимо его двери. Так я узнала достаточно, чтоб нажать на коротышку, он раскололся и рассказал мне обо всем. Ему нужна помощь, чтоб провернуть это дело.

Я снова подался вперед и спросил:

— Где Сайп?

Кейти улыбнулась и покачала головой.

— Это — одна из тех вещей, о которых он ничего не говорит. Об этом, а также о нынешнем имени Сайпа. Он где-то на севере, в Олимпии или вблизи нее, в округе Вашингтон. Шелушитель видел его там, расспрашивал о нем, но утверждает, что Сайп его не видел.

— А что делает Шелушитель в наших краях?

— В Ливенворт он загремел отсюда. Ты же знаешь, преступник всегда возвращается туда, где поскользнулся. Но теперь у него нет тут ни одного товарища.

Я закурил вторую сигарету и еще раз приложился к бутылке.

— Ты сказала, Сайп вышел на волю четыре года тому назад. А Шелушитель отсидел двадцать семь месяцев. Что он делал все это время?

Кейти участливо посмотрела на меня своими голубыми фарфоровыми глазами.

— Думаешь, существует только одна тюрьма, в которой он мог сидеть?

— О'кей, — сказал я. — Но захочет ли он разговаривать со мной? Мне кажется, ему нужна помощь для общения со страховым агентством при условии, конечно, что этот жемчуг действительно существует и что Сайп сам положит его в руку Шелушителя и т. д. Я не ошибаюсь?

Кейти вздохнула.

— Да, он поговорит с тобой. У него уже терпение лопнуло. Но он чего-то боится. Можешь ты пойти сейчас же, не дожидаясь вечера, пока он не нанюхался этой дряни?

— Ну, конечно… Если ты этого хочешь. — Она достала из сумочки плоский ключ и записала в моем блокноте адрес. Потом неторопливо поднялась.

— Дом имеет два крыла. Я живу отдельно. Между этими крыльями есть дверь, она запирается с моей стороны. Это на тот случай, если он не откроет.

— Хорошо, — сказал я. Потом выпустил в потолок струйку дыма и взглянул на Кейти.

Она направилась было к двери, но остановилась, вернулась назад и, не поднимая глаз, сказала:

— На большую долю в этом деле я не претендую. Может, мне вообще ничего не перепадет. Но, если бы получить тысячу-две, пока выйдет из тюрьмы Джонни, то…

— То ты бы смогла тогда направить его на путь истины, — перебил я ее. — Все это мечты, Кейти. Но как бы там ни было, а свою третью часть ты получишь.

Она перевела дух и уставилась на меня, сдерживая слезу. Потом подошла к двери, остановилась и снова возвратилась назад.

— Это еще не все, — добавила она. — Этот Сайп… Он отсидел пятнадцать лет. Свое заплатил. Заплатил сполна. Тебе не кажется, что мы задумали недоброе дело?