Раймонд Чэндлер - Рассказы [Компиляция]

— Если я схвачу ее, — промямлил Мосс Лоренц, — твой приятель пристрелит меня.

— Ничего подобного. Давай, верзила, попробуй еще раз. Ведь в тебе еще осталось немало пороха.

Мосс Лоренц опять поднялся на ноги. Он поднимался медленно, словно человек, взбирающийся на высокую гору. Шатаясь, громила поднялся и вытер с лица кровь. У меня опять разболелась голова и начало тошнить.

Внезапно, как молния, мелькнула нога Большого Подбородка, но Ал Диспейн был наготове. Он схватил ногу и стал выкручивать ее, а громила пока прыгал на свободной ноге, пытаясь сохранить равновесие.

— Раньше, когда ты держал кольт, а я был безоружен, такой удар прошел. Ты и подумать не мог, что я тебе врежу копытом, — равнодушно пояснил Ал. — Однако со мной этот трюк не пройдет. Видишь, как ты ошибся?

Внезапно обеими руками он дернул ногу бандита, тело которого взлетело в воздух и с грохотом рухнуло вниз. Но и тогда черноволосый полицейский не выпустил ногу Большого Подбородка, продолжая выкручивать ее. Мосс Лоренц стал кататься по земле, издавая нечленораздельные звуки. В этот миг Ал Диспейн в последний раз дернул ногу Лоренца, который испустил вопль, напоминающий треск одновременно разрываемых простыней.

— Ребятам за то, что я сейчас делаю, платят денежки, и не жалкие гроши, а настоящие бабки. Надо будет как-нибудь всерьез заняться кэтчем.

— Я буду говорить! — завопил Большой Подбородок. — Я все скажу.

Диспейн сильно раздвинул его ноги. При этом он сделал еще что-то, и Мосс обмяк. Большой Подбородок потерял сознание, и полицейский не сумел удержать тушу. Ал вытащил платок и вытер лицо и руки.

— Тьфу, какой рыхлый, — разочарованно заметил он. — Слишком много пива, а производит впечатление сильного парня.

Он пнул Большого Подбородка в ребра. Только после третьего пинка раздался стон, и веки Лоренца задрожали.

— Вставай, — приказал Диспейн. — Я тебе больше ничего не сделаю.

Большой Подбородок поднялся на ноги. Вставал он целую минуту. То, что осталось от его рта, было открыто в молчаливом крике. Я вспомнил рот другого парня и перестал жалеть Мосса Лоренца. Он замахал руками, словно пытаясь найти какую-нибудь опору.

— Мой приятель считает, что ты крут только когда у тебя пушка. Не хочу, чтобы такого сильного парня считали слабаком. Бери мой револьвер, — он легко подтолкнул револьвер к ногам громилы.

Сгорбив плечи, так как его шея почти не гнулась, Большой Подбородок неловко посмотрел вниз.

— Я буду говорить, — пробормотал он.

— Никто не просит тебя говорить. Я велел тебе взять револьвер. Не заставляй меня опять сгибать тебя вдвое для этого. Ну, бери!

Большой Подбородок, шатаясь, опустился на колени и медленно взял кобуру. Диспейн наблюдал за ним с бесстрастным лицом.

— Молодец, — похвалил он. — Теперь ты опять с пушкой, теперь ты опять крутой парень. Сейчас ты можешь грохнуть еще нескольких девчонок. Вытащи револьвер.

Очень медленно, с огромным усилием Мосс Лоренц вытащил револьвер, и рука с тяжелой пушкой повисла между ног.

— Что, неужели ты больше не собираешься никого убивать? — продолжал издеваться бывший лейтенант-детектив.

Большой Подбородок выронил револьвер и зарыдал.

— Эй, ты! — пролаял Диспейн. — Засунь пушку туда, откуда ее взял. Я не хочу, чтобы она испачкалась. Я всегда держу оружие в чистоте.

Мосс Лоренц нащупал револьвер и медленно затолкал его в кожаную кобуру. Эта работа отняла у него последние силы, и он рухнул лицом на землю.

Ал Диспейн перекатил его на спину и вытащил из-под него кобуру. Он вытер ручку полицейского револьвера, повесил кобуру на место и надел пиджак.

— А сейчас мы дадим ему возможность выговориться, — заявил он. — Я не верю ребятам, которые говорят по принуждению. Есть сигарета?

Я вытащил левой рукой пачку, вытряхнул сигарету, вставил в его протянутые толстые пальцы и щелкнул зажигалкой.

— Не надо, — брюнет достал спички, закурил и глубоко затянулся. Он смотрел на раскинувшееся вдали море. — Здорово здесь.

— Прохладно, — возразил я, — даже летом. Я бы не отказался выпить.

— Я тоже, — согласился Ал Диспейн.

Ал Диспейн остановился перед городской поликлиникой и посмотрел на освещенное окно на шестом этаже.

— Слава богу! Мы застали его, — удовлетворенно произнес Ал. — Этот парень, похоже, никогда не спит. Посмотри на ту колымагу.

Перед темной аптекой, находящейся рядом со входом в поликлинику, на парковочной стоянке стоял длинный черный автомобиль. Его поставили аккуратно, строго на отведенное ему место, словно сейчас был час пик, а не три часа утра. Рядом с номером виднелась докторская эмблема — чаша Гиппократа с обвившейся вокруг змеей. Я посветил вовнутрь фонариком и вернулся к Диспейну.

— Откуда ты узнал, что это его окно? И что он делает в поликлинике в такое время?

— Заряжает шприцы, — ответил полицейский. — После смерти его жены я немного пас доктора. Поэтому и знаю.

— Следил? Зачем?

Он молча посмотрел на меня, затем оглянулся на заднее сиденье.

— Как дела, дружище?

Из-под коврика на полу донесся низкий звук, очень отдаленно напоминающий человеческий голос.

— Ему нравится кататься, — насмешливо заметил Ал Диспейн. — Все эти крутые ребята обожают разъезжать в машинах. О'кей. Я оставлю телегу в аллее, и мы заскочим к доктору.

Не включая фары, он завернул за угол. На другой стороне улицы, за рядом огромных эвкалиптов находились теннисные корты. От океана пахло водорослями.

Диспейн вышел из-за угла. Мы подошли к тяжелой стеклянной двери и постучали. Где-то в глубине холла, за большим бронзовым почтовым ящиком светился открытый лифт. Оттуда вышел старик. Он подошел к двери, держа в руках связку ключей. Ал показал полицейский значок. Старик открыл дверь, запер ее вслед за нами, не проронив ни слова. Он поправил лежанку из мягких стульев, погремел вставной челюстью и спросил:

— Что вам нужно?

Наверное, с его длинной, серой физиономии никогда не сходило выражение недовольства. На старике были брюки с потрепанными отворотами. Из одного из черных, сильно изношенных туфель торчал скрюченный подагрой палец. Голубая форма шла ему так же, как стойло лошади.

— Доктор Остриэн у себя? — поинтересовался Ал Диспейн.

— Я бы не удивился.

— Я и не пытаюсь тебя удивить, — произнес черноволосый фараон. — Я уже износил свои клоунские розовые штаны.

— Да, он наверху, — кисло подтвердил старик.

— Когда ты в последний раз видел Греба, того с четвертого этажа?

— Сегодня я его не видел.

— Во сколько заступил на вахту, отец?

— В семь.

— Ладно. Подними нас на шестой этаж.

Двери с шипением закрылись, и старик поднял нас наверх. Старик вновь открыл двери и замер, как похожая на человека коряга. Диспейн снял отмычку, висящую под потолком.