Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

Я вот курение не одобряю. Табак – удовольствие не дешёвое (ещё бы, из-за океана привозят), особенно табак хороший, – а толку от него никакого, сплошной перевод денег на дым. Так все финансы в трубу выпустить недолго. К тому же видывал я тех, кто курит долго, – кашляют по утрам, словно в угольных копях трудятся, да и одышка их быстро одолевает. Нет уж, не про нас такое удовольствие. Вон, если нравится Хайтауэру на такое деньгу тратить – пожалуйста, а меня увольте.

– Ладно, пошли клиента принимать, – усмехнулся Мозес, увидев, что я не тороплюсь выказать зависти или восхищения. – Мне ещё в участок бежать, прежде чем с подушкой встретиться. – И, аккуратно убрав сигару обратно в пенал, добавил: – После ужина выкурю эту штукенцию.

Дэнгё-дайси выглядел немногим лучше, чем при нашей последней встрече. Шторы в его палате были задёрнуты (как объяснил мне вполголоса Хайтауэр, на любой резкий звук или запах и яркий свет у него пока сильное раздражение и боли, это от, если Мозес ничего в диагнозе не перепутал, черепной травмы головы, которую я устроил убийце). Пациент, прикованный к тяжеленной кровати, лежал не шевелясь и слабо дышал – спал, наверное. Приняв смену и расписавшись в журнале сдачи-приёма поста, я сел на стул у входа в палату и уже начал прикидывать, что бы это мне выдумать, дабы убить время, когда из-за поворота вышли ещё два человека. Один из них, в такой же, как и у отца Эгидия, сутане, ничем не примечательный джентльмен средней комплекции, явно был вторым монахом-лекарем в гошпитале, а вот рядом с ним… Рядом с ним шёл доктор Уоткинс.

Увидев меня, он приветливо и, как мне показалось, удовлетворённо даже улыбнулся:

– О, какая удача. Здравствуйте, констебль Вильк.

– Доброго утра, сэр, – ответил я, поднимаясь.

– Позвольте вам представить, дорогой Мартин…

– Уже давно брат Власий, Джон, – поправил мистера Уоткинса монах.

– Да, разумеется. Позвольте представить вам мистера Вилька, который и обеспечил вас столь тяжёлым пациентом. Тот самый «Чудотворный констебль». Констебль – это мой старый друг и коллега, в миру носивший имя Мартина Макдугласа, а ныне принявший имя брата Власия, лечащий врач нашего Дэнгё-дайси.

Интересно, а что доктору Уоткинсу тут надобно? Неужто и он служит в гошпитале? Но нет, у него же частная практика. Если слухи о его способностях детектива хоть вполовину правдивы, то он вышел на след Шарлотты Баксон, и тот привёл его именно сюда. А означает это очередную порцию приключений. Кончилась твоя спокойная жизнь, Айвен.

В которой констебль несёт дежурство справно, но согласно своему разумению, попутно знакомясь с распорядком приёма пищи в гошпитале, а вред курения становится полностью доказан

Конечно, я не стал препятствовать доктору Уоткинсу осмотреть пациента брата Власия. Человек он проверенный, благонадёжный и со следствием по делу об убийстве матери Лукреции сотрудничает с самого начала. Может, я и чересчур вольно, конечно, трактовал инструкцию по охране объекта, но дурного в визите мистера Уоткинса к Дэнгё-дайси не видел ровном счетом ничего. Лжениппонец – больной, отчего бы лечащему врачу и не вызвать стороннего специалиста для консультации? А покуда тот консультирует, является сотрудником гошпиталя, и вход в палату, стало быть, ему разрешён. По-моему, так.

У больного врачи пробыли, впрочем, недолго. И правильно – чего там осматривать? Где у фальшивого монаха что сломалось или ушиблось, и так известно, опрашивать его тоже смысла нет – чай, не чихает и не кашляет, источник болезни выяснять не надо. А спроси у него доктор, где и что болит… Так я не медик, но и сам за больного отвечу: всё болит. А нечего было сопротивление при аресте оказывать.

От Дэнгё-дайси брат Власий и доктор Уоткинс пошли осматривать прочих пациентов камиллианца, оставив мня скучать в коридоре. Хорошо, что по пути я прикупил утреннюю газету, полистал, сидя у входа на стуле.

Нынче основной новостью стало испытание подводного корабля «Лир» на острове Холбуолин. Вот уж не знаю, какими посулами на него моряков набирали, – не так уж много времени прошло, как подобную монстру в Киле испытывали, так потонул их «Брандтахуэр», и всё. Нет, вот не положено, если вам интересно моё мнение, человеку под водой плавать, аки рыбе. Ежели Господь того хотел бы, так плавники нам дал.

Газета, впрочем, рапортовала об успешных испытаниях. Ну и слава богу, что не потоп никто.

Надолго мне, впрочем, чтения не хватило – изрядно я за время службы в полиции в нём преуспел, да и в письме тоже, – и вновь пришлось выдумывать себе занятие. Ну вот не могу я просто сидеть и ничего не делать, в потолок пялиться или в стенку там. Угнетает меня такое времяпрепровождение. Грусть-тоска снедает.

Увы, отправляясь на дежурство, я никак не мог предполагать, что оно будет в гошпитале Святой Маргариты, иначе хоть тантрам [33]прихватил бы. Тоже, конечно, пустопорожнее занятие, но хоть как-то время убить помогает.

Тут как раз подоспела сестра милосердия, собиравшаяся войти к Дэнгё-дайси по своим сестринским делам, но я, твёрдо помня инструкцию, без доктора пускать её отказался. Мало ли, кто кем прикинуться может. Инспектор О’Ларри вон как-то раз даже в леди переодевался, чтобы убийцу поймать. И поймал! Притащил в участок, нижней юбкой связанного.

Монахиня поджала губы, выказывая мне своё неодобрение, и унеслась разыскивать доктора, бормоча себе под нос что-то о том, что делать-де ей больше нечего, как со всякими там, которые исполнять свои обязанности не дают, пререкаться. Так что и она надолго меня не заняла. Зато, нежданно-негаданно, я увидел среди снующих по коридору монахинь знакомое лицо.

– Сестра Евграфия! Моё почтение, – поприветствовал я старушку, поднимаясь.

– Ах, констебль! Это вы! – Облачена она была в одеяние камиллианской сестры милосердия. – Что вы здесь делаете? Неужто заболели?

– О нет, – покачал головой я. – Я здесь по службе. Но что тут делаете вы?

– Я так и не смогла смириться со смертью нашей аббатисы, – печально вздохнула она. – Всё в обители напоминает мне о ней, причиняя душевные страдания. Я больше не могла там находиться, констебль, а перебираться в другой город в моём возрасте… К счастью, в ордене святого Камилла отнеслись с пониманием к моему горю, и несколько дней назад я сложила с себя урсулинскую сутану. Теперь вот тут за больными хожу, полы мою…

Мы перемолвились ещё несколькими фразами, я искренне и от души пожелал сестре поскорее обрести душевный покой на новом поприще, и она удалилась по своим делам. А мне даже ненадолго интересно стало: пустил бы я её к Дэнгё-дайси без врача или нет? После некоторых размышлений я пришёл к выводу, что нет, не пустил бы. Она, конечно, человек мне известный и к делу, по которому наш убийца в гошпитале лежит, прямое отношение имеет, как и мистер Уоткинс почти, только инструкция ясно гласит: сестёр милосердия без доктора не пускать. К тому же монахинь разных в гошпитале много, а Уоткинс один.