щуп

Момент был самый подходящий. Леонид передвинулся чуть правее, примерился глазами и прыгнул. Конечно, было бы идеально сигануть прямо на спину тому, что скрючился возле мужика. Одним противником сразу бы стало меньше. Но снег предательски проскользнул под унтами, и хорошего прыжка не получилось. Он ухнул в сугроб прямо перед носом у воровайки. Охнув от неожиданности, парень отпрянул назад, но Леонид успел сграбастать его за ногу, рывком повалив наземь. Вторая нога тут же замолотила его по руке, но, выпрямившись, Леонид уже навалился медведем сверху. В темноте даже толком не разглядел, куда бьет, но под шипами кастета дважды омерзительно чавкнуло. Противник мгновенно обмяк. И тут же треснуло что-то над ухом, щеку обожгла острая боль. Леонид поднял голову. Второй архаровец вовсе не думал бежать. Крутя головой, он целил в Леонида из какого-то пистолетика, и каждый выстрел сопровождался тем самым негромким треском.

"Воздушка!" - догадался Леонид. Рука сама взметнулась к лицу, защищая глаза. С рыком он оторвался от потерявшего сознание парня и ринулся на вооруженного пистолетом. Пара пулек ударила по локтевому сгибу, застряла, не пробив китайского синтипона. А стрелок продолжал давить на спуск, неуверенно пятясь. Продолжая прикрываться руками, Леонид подскочил к нему вплотную и едва увернулся от мелькнувшего ботинка. Видимо, прием тоже был отработанным. Лупишь из пневматики по лицу, а когда человек пригибается, пускаешь в ход тяжелые австрийские башмаки. Но Леонида это не остановило. Он уже озверел и потому во втором броске, пропустив удар по затылку, все же сумел обхватить противника, весом собственного тела заставив повалиться на спину. Парень оказался сильным и вертким, работая пистолетом похлеще кастета, колотя по спине и затылку нападающего. И все-таки Леонид был уже на нем, с живота постепенно переползая на грудь, ногами сковывая егозящие колени грабителя, лицом вжимаясь в кожаную, пропахшую табаком куртку. Левой рукой он стискивал чужое горло, правую, вооруженную кастетом, без замаха и коротко вонзал в челюсть соперника. В голове звенело от полученных ударов, но тому, кто находился под ним, было еще хуже. Стервенея, Леонид бил уже наотмашь, вкладывая в удары всю злую энергию сегодняшнего вечера. Ладонь, что пыталась прикрыть лицо, он, должно быть, размозжил, и после пары-тройки особо мощных ударов парень стонуще захрипел. Рука с пистолетом упала в снег.

- Тварь! - тяжело дыша Леонид выпрямился, тыльной стороной кисти стер с разбитой губы кровь, осторожно коснулся щеки в том самом месте, где в нее вонзилась свинцовая пулька. Эту пульку он неожиданно нащупал языком. Выплюнув в сторону, зло выругался. Подумать только - насквозь!.. Вялым движением он вырвал из скрюченных пальцев пневматический пистолет, не рассматривая, сунул в карман. Вернувшись к мужичку, тряхнул за каракулевый ворот.

- Жив, терпила?

Мужчина что-то нечленораздельно промычал. Леонид нахлобучил ему на голову валяющуюся рядом шапку, устало наказал:

- Лежи, дурак. Сейчас ментов вызову, "Скорую"...

Отряхиваясь на ходу, стараясь не оглядываться, он зашагал прочь из жутковатого лабиринта. Для страховки прикрыл голову капюшоном. Незачем прохожим пугаться его разбитого лица.

С первого же телефона-автомата, Леонид вызвал машину "Скорой помощи", сразу за ней позвонил в милицию.

- Ограбление, - просипел он. - Гаражи возле видеобара "Ветерок" на Восточной. Жертва - мужчина в пальто с каракулевым верхом. Нападавшие - трое восемнадцатилеток. Двое лежат там, третьего преследую.

- Назовите себя, пожалуйста! - попросил дежурный.

- Майор ОМОНа, Васильков, - Леонид нечаянно коснулся трубкой пораненной щеки и поморщился. - Высылайте машину, я постараюсь нагнать третьего...

Дежурный что-то еще у него выспрашивал, но Леонид уже не слушал. Тем же платком протер трубку, преспокойно повесил на крюк.

Домой добирался пешком и исключительно проходными дворами. Шепотом несколько раз успел исполнить "Охоту на волков". Песня просилась на язык сама собой, от нее невозможно было отвязаться. Магнитофонная кассета на автореверсе. Тем не менее, о делах земных Леонид тоже не забывал. Вовремя проверялся, головой крутил в меру. От завернутого в платок кастета предусмотрительно избавился возле первой же парящей канализационным ароматом траншеи. С некоторым удивлением припомнил, что еще сегодня ходил в баню. Дневной чистоты и свежести не осталось и в помине. Первое, что он намеревался предпринять вернувшись домой, это забраться в ванну под горячий душ.

***

Когда Логинов добрался до дома, успело стемнеть. В подъезде свет не горел. Пощелкав выключателем, Леонид немедленно насторожился. В последний год - пустяков и мелочей для него не существовало. Он выучился прислушиваться к шорохам, ловить случайные взгляды. Увы, таким его сделала городская жизнь. Перемениться просто так - по собственному почину, даже вполне сознавая ненормальность происходящего, он был уже не в силах.

Стараясь не шуметь и высвободив руку с пневматическим пистолетом, Леонид бесшумно поднялся по ступеням. Глаза впивались в темноту, руки чуть подрагивали. Прежде чем отпереть дверь, он прижался к ней ухом, некоторое время стоял, прислушиваясь. Нашарил скважину, медленно вставил ключ. Уже понимая, что тревога оказалась ложной, все же довел процедуру конспиративного появления до конца. Притворив за собой дверь, вдоль стены коротенькими шажочками одолел прихожую и заглянул в комнату. Не включая света, сбросил ботинки и приблизился к окну. Улица была пуста, каких-либо зловещих фигур не наблюдалось.

На кухне Леонид занавесил шторы и только после этого решился зажечь лампу. Проглотив таблетку димедрола, жадно глотнул из чайника. Обрабатывая синяки и ссадины, подумал, что на сегодня в уши не помешает сунуть по ватному тампону. Хотелось покоя, хотелось тишины.

С мечтой о горячем душе пришлось распрощаться. Вода текла исключительно холодная. Тем не менее он не поленился щеткой прочистить одежду, внимательно осмотрел унты. Следов крови нигде не обнаружилось, и, заклеив пробитую щеку пластырем, он принялся застилать диван.

Уже под одеялом вдруг поймал себя на мысли, что отчаянно жалеет об уходе Ольги. Желание нахлынуло, подобно порыву ветра разогнав все стороннее. Крутанувшись, Леонид закусил зубами угол подушки. Диван показался удивительно огромным. Просто непомерно огромным!.. Раскинув руки, Леонид стиснул его в объятиях, закрыв глаза, глухо застонал. В голову ворвалась знакомая песня. Все та же "Охота на волков". Только пел ее почему-то не Владимир Семенович, - кто-то другой. Голос был тонок и слаб, каждая новая строчка завершалась болезненным срывом.