Грегори МакДональд - Флетч & Co

— О, понятно. Шекспир в современной обертке. С учетом последних открытий психоаналитиков.

— Нет, — Флетч покачал сценарий на колене. — Вроде бы эти две летние ночи никак не связаны [107] Имеется в виду комедия Шекспира «Сон в летнюю ночь». .

— Просто слямзили название? Интересно, никто еще не написал пьесу «Пиглет» [108] Пиглет (piglet) — поросенок (англ.). Фредерик Муни рифмует это слово с Гамлетом. , о парне, которому привидился призрак вчерашнего ужина. О, бедный ужин, я съел тебя с таким аппетитом…

— Разве Мокси не говорила с вами о сценарии?

— Мокси никогда не говорит со мной, — Муни икнул, прикрыв рот рукой. — Мокси более не спрашивает моего совета. Я ее отец-пьяница. И, должен признать, это справедливо. Долгие годы я был вынужден не обращать на нее ни малейшего внимания.

— Почему?

Муни вперился взглядом в лицо Флетча.

— Потому что на первом месте всегда стоял талант. Многие могут поиметь женщину и зачать ребенка. Редко кому удается овладеть миром и творить для него чудеса.

Флетч кивнул.

— А вы не будете возражать, если я обращусь к вам за советом?

Муни не ответил. Но взгляд его обежал землю у ног. Он не принес с собой сумку с бутылками. Но при этом все утро провел в барах Ки-Уэста, общаясь с местным населением.

— Почему снимают плохие фильмы? — спросил Флетч.

— Как и в любой другой сфере деятельности люди допускают ошибки. Нет. Я выразился неточно. Столь большой вероятности ошибки, как в киноиндустрии, нет нигде. Могли бы вы, мистер Питеркин, вести свое дело, принимая девять ошибочных решений из каждых десяти?

— Как такое может быть?

— Хороший фильм можно снять лишь соединив талантливых исполнителей с подобранным именно под них сценарием. Это сложно.

— Я этого не понимаю. Ни одна фирма, не говоря уже о целой отрасли, не может функционировать, если девяносто процентов решений будут ошибочными.

— Разве вы не знаете, что слава и большие деньги привлекают куда больший процент некомпетентных людей, а то и просто шарлатанов.

— Вам такие встречались?

— На каждом шагу. Мешали мне работать, давали плохие советы, грабили меня…

— Пожалуйста, не горячитесь. День и без того жаркий.

Муни глубоко вдохнул через нос. Повернулся к Флетчу боком, медленно выдохнул.

— И все-таки мне представляется, что и киноиндустрия не может существовать при столь высоком проценте ошибок.

Муни сардонически улыбнулся.

— Однако, может. Ответ очень прост. Случается, что талантливые исполнители, режиссер, оператор и написанный под них сценарий находят друг друга. И тогда свершается чудо искусства. Даже такие люди, как вы, откладывают свои дела и, зажав в кулаке деньги, спешат в билетную кассу. И один успех зачастую покрывает десять неудач.

— Я вот читаю этот сценарий, — Флетч указал на лежащую на коленях рукопись. — Я не специалист. Никогда не читал киносценариев. Но этот показался мне ужасным. Характеры, что люди на вечеринке — один фасад, за которым пустота. А диалоги. В реальной жизни люди так не говорят. Я сам немного пишу, в те дни, когда бушующие ураганы не выпускают меня из дому. В сценарии полным-полно длиннот, которые просто необходимо вырезать. Зачем это делается? — во взгляде Муни читалась откровенная скука. — Сценарист затрагивает давние проблемы, но не ищет пути их разрешения. Наоборот, его цель сыграть на самых низменных чувствах, вызвать ненависть, — вновь Муни оглядел землю у ног, надеясь обнаружить сумку с бутылками. — Я, конечно, не критик. Но, думаю, что надо быть сумасшедшим, чтобы вложить хоть цент в это дерьмо.

— Ах, Питеркин, вот вы и произнесли магическое слово: ЦЕНТ. Как и любой другой бизнес, в основе киноиндустрии лежат деньги. Много денег. Нигде более не тратится столько денег ради создания иллюзии, — Муни попытался подняться, но с первого раза ему это не удалось. — Подумайте об этом. Сосчитайте ваши иллюзии, мистер Питеркин, — Муни таки встал. — Время дневного сна уже прошло, — сообщил он баньяну, который никогда не спал днем. — А потому надо выпить, чтобы забыть о всех волнениях. Принести вам что-нибудь, Питерсон?

Флетч огляделся.

— Кто такой Питерсон?

— Вы же Питерсон, кто же еще? О, извините, Питеркин. Вы — Питеркин. Вы же сами только что сказали мне об этом. Вам надо бы посмотреть мой ранний фильм «Семь флагов».

— Я его видел.

— Тысячи действующих лиц. И я никого не путал.

Из двери черного хода появилась миссис Лопес.

— Телефон, мистер Флетчер.

Флетч замялся. Телефон звонил весь день. Флетч наказал Лопесам, по возможности, не подходить к нему. Он бросил сценарий на цистерну и направился к двери.

— Извините, — во взгляде миссис Лопес читалось сочувствие. — Это полиция. Женщина настаивала, чтобы я подозвала вас к телефону. Угрожала мне.

Из гостиной доносились голоса.

— Все нормально.

В коридоре он столкнулся со Стеллой Литтлфорд, идущей к двери черного хода.

— Будьте осторожны, — прошептала она.

— Где Фредди? — спросила Эдит Хоуэлл, едва увидев Флетча.

— Не знаю. Где-нибудь здесь.

— А где Джон Мид?

— Уехал по делу. Скоро вернется. В холле Джерри Литтлфорд, в узеньких трусиках, стоял, прижавшись спиной к стене.

— Я не знаю, — он покачал головой. — Я не знаю.

Через открытую входную дверь Флетч мог лицезреть, что зевак на противоположной стороне улицы заметно прибавилось.

По лестнице спускался Фредерик Муни. С бутылкой в руке.

— Фредди! — воскликнула за спиной Флетча Эдит Хоуэлл. — Ну наконец-то!

Добравшись до нижней ступени, Фредди попытался остановить на ней взгляд.

— Налей мне что-нибудь, дорогой. Я умираю от жажды, — она подхватила Муни под руку и увлекла в гостиную. — Я не откажусь от джина с тоником. Бутылки я тебе покажу. Извини, что я так грубо встретила тебя, когда ты ворвался в мою спальню, но, Фредди, прошло столько лет с той поры, как ты позволял себе подобные шалости…

Когда они проходили мимо Джерри Литтлфорда, тот повторил: «Я не знаю».

— Мадам! — прогудел голос Муни. — Я не ворвался. Я вошел.

Мокси кружила по биллиардной.

— Флетч! Я должна выбраться из этого дома!

— Нельзя.

— Я его не переношу.

— Тебя окружит толпа. Это опасно.

— Я должна выбраться из этого дома! — повторила она, чеканя каждое слово.

Флетч прошел в кабинет и взял трубку.

— Слушаю.

— Ирвин Флетчер?

Флетч вздохнул.

— Он самый.

— Одну минуту.

До него донесся бас Сая Коллера. Он что-то говорил о Гольфстриме.

— Мистер Флетчер, — твердый, решительный голос.

— Да.

— Это Начман, начальник бюро детективов. Как вы поживаете?

— Все в полном порядке. Благодарю. А вы?

— Отлично. Напряженная работа бодрит, знаете ли. Или у вас другое мнение?