Линкольн Чайлд - Злая река

— Хорошо, — громко проговорил Бо. — Вы написали уже доклады по этим судам?

Пендергаст открыл портфель, вытащил оттуда папку и протянул ее коммандеру:

— К сожалению, наши поиски ничего не дали. Судя по всему, «Эмпайр кэрриер» вез контрабандный груз иранской икры, именно ее сброс и зафиксировал спутник. Другие суда были еще менее интересными.

Коммандер Бо закряхтел, взял папку и отложил ее в сторону, даже не заглянув внутрь.

— А теперь я хочу поговорить об океанографе, с которым вы работали. О Памеле Гладстон.

Ледяное молчание.

— Я думал, вы серьезно отнесетесь к моему осторожному намеку, — продолжал коммандер, — но вы, похоже, решили его проигнорировать. Я все об этом знаю, так что больше никаких тайн. Она и ее сумасшедшие идеи не имеют никакого отношения к этому расследованию. Я уже отправил ей извещение о прекращении работ и заказал полный отчет о ее работе, расходах и результатах, какими бы они ни были. Я ясно дал понять ей и ее помощнику, что любое продолжение работы в этой сфере будет считаться вмешательством и я ликвидирую разрешение, выданное ей на проведение исследований, так быстро, что она даже глазом не успеет моргнуть.

Молчание.

— Теперь что насчет вашего человека в Китае? Там что-то произошло?

— Его убили.

— Что?! Убили? Как это случилось, черт побери, и почему меня не поставили в известность?

— Вы не были поставлены в известность, поскольку я все сильнее проникаюсь мыслью, что его убили, потому что в этом расследовании присутствует «крот». Скорее всего, среди ваших подчиненных.

— «Крот»? Среди моих подчиненных? Это немыслимое обвинение! Клянусь Господом, Пендергаст, вы зашли слишком далеко. Я надеялся, что мне не придется делать это, но вы не оставляете мне выбора. — Он встал с помрачневшим лицом. — Я отстраняю вас от участия в расследовании этого дела, что целиком и полностью находится в моих полномочиях коммандера оперативной группы. Собирайте вещички и уезжайте. Я свяжусь с вашим начальством и сообщу о том, что вы нарушили субординацию, — можете в этом не сомневаться.

Пендергаст встал, словно собираясь уходить. Перельман был в ужасе. Он что, просто уйдет, после того как его вышвырнули из этого дела?

Но тут что-то изменилось, и Пендергаст снова сел.

— Прежде чем я уйду, — сказал он, — разрешите выразить вам мои самые искренние соболезнования в связи с вашей утратой.

Услышав это, Бо взорвался:

— Что за чушь вы несете?

— Я имею в виду, конечно, трагедию, вынудившую вас убить вашего коня — Благородного Нексуса.

Перельман никогда не видел такого багрового лица, каким стало сейчас лицо Бо. Коммандер опустил голову, наклонился над столом и шепотом проговорил:

— Убирайтесь отсюда.

Пендергаст не шелохнулся.

— Давным-давно жил человек, который купил замечательного коня для выездки. Коня звали Благородный Нексус.

— Убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Голосом, пробравшим Перельмана до мозга костей, Пендергаст продолжил:

— В ваших интересах, коммандер, выслушать мою маленькую сказочку о наезднике и его прекрасном коне… и трагедии, которая последовала.

Коммандер погрузился в гробовое молчание.

— Благородный Нексус был жеребцом голландской теплокровной породы со знаменитой родословной, выведенным и тренированным на ферме «Роккинг хорс» в Джорджтауне, штат Кентукки. Наездник купил Благородного Нексуса за сто двадцать тысяч долларов. У прежних владельцев были сомнения насчет продажи коня этому наезднику, потому что они видели его в седле и сомневались, что ему хватит опыта управиться с таким резвым животным. Но хорошие деньги делают свое дело, и потому они продали ему коня. Наездник взял лошадь домой на свое маленькое ранчо в Памдейле, штат Флорида, и стал участвовать на нем в соревнованиях по выездке. По правде говоря, этот человек был плохим наездником, но его недостатки компенсировались тем, что конь был прекрасно подготовлен. И если наездник никак не отличился в этих соревнованиях, то конь показал себя прекрасно. Поэтому наш герой решил, что он гораздо более талантливый мастер выездки, чем на самом деле. Это позволило ему попасть на зимний конный фестиваль во Флориде.

Перельман видел, что Бо почти парализован. Цвет его лица из багрового стал смертельно бледным. Дарби сидел, словно статуя, с ручкой и блокнотом.

— На фестивале, когда пришла его очередь, наездник вывел Благородного Нексуса на арену для выездки и начал выступление. Благородный Нексус был замечательной лошадью, резвой, красивой, сильной. У него было сердце, большое, как мир, он был готов и хотел выступить наилучшим образом. Но наездник нервничал и сомневался в себе. На арене под взглядами множества людей Благородный Нексус пытался понять, чего хочет от него наездник, но наездник посылал ему противоречивые сигналы: неправильно сжимал ноги, неправильно прикасался к нему, неправильно перемещал свой вес. Но хуже того: чтобы успокоить нервы, наездник выпил перед соревнованиями. У лошадей очень чуткое обоняние, и этот новый ужасный запах наездника встревожил Благородного Нексуса. Кризис наступил, когда наездник попытался заставить Благородного Нексуса исполнить трудный маневр, известный как менка ног на галопе.

На этом Пендергаст замолчал и наклонил голову, разглядывая Бо холодными глазами.

— Они скакали галопом по арене, но Благородный Нексус запутался и был испуган. Когда конь не знал, что ему делать, наездник вонзал шпоры ему в бока. И Благородный Нексус сделал то, что сделала бы любая нормальная лошадь на его месте, — он сбросил с себя наездника. На глазах всего стадиона.

Еще одна долгая пауза.

— Наездник физически не пострадал, просто из него немного выбило пыль. Но он был унижен. Этот наездник обладал особым характером: он был чрезвычайно уверенным в себе человеком, который делал карьеру благодаря своей способности создавать впечатление, будто он полностью контролирует любую ситуацию. Он был человеком, который никогда не ошибается, никогда не предается саморефлексии, который воспринимает любую ошибку или возникшую проблему как не имеющую к нему никакого отношения и возникшую по вине кого-то другого. Короче говоря, он был человеком, готовым на все ради сохранения своего имиджа. Для такого человека оказаться сброшенным с лошади на глазах у десяти тысяч зрителей означало только одно: виноват в этом конь. Более того, этот конь опасен. У наездника был только один способ доказать всему миру, что виноват не он, а конь: Благородного Нексуса необходимо было убить.

Пендергаст замолчал. Перельман чувствовал, как у него по спине ползут мурашки от ужаса.

— Вы больной человек, Пендергаст, — заговорил вдруг Бо, — если вы думаете, что эта история может меня устрашить. Та лошадь и в самом деле была опасной, и у меня есть бумаги, доказывающие это. Тренер подтвердил, что она была опасна, а ветеринар высшего класса одобрил эту квалификацию и усыпил ее. Это было единственным безопасным и человеческим выходом из ситуации, иначе опасность угрожала другим наездникам.